Comments 9
Сразу вспомнилось «Основание» Азимова.
Цитата с небольшими сокращениями
— Как это вам удалось прийти к такому замечательному заключению? — спросил Ят Фулхам.
— Довольно просто. Для этого требуется то, на что вы не обращаете никакого внимания — здравый смысл. Видите ли, существует одна такая наука, известная под названием символической логики, которая позволяет отсортировать человеческую речь от всякого ненужного хлама, обнажая голую истину.
— Ну и что с того? — спросил Фулхам.
— Я применил ее. Помимо всего прочего, я применил ее вот к этому документу. Мне самому это, конечно, ни к чему, потому что я прекрасно понимаю, о чем идет речь, но мне кажется я смогу скорее символами, чем словами, объяснить содержание этого документа пяти ученым физикам, то есть вам.
Хардин вынул несколько листов бумаги из папки, лежащей у него под рукой и разложил их.
<…>
— Письмо с Анакреона было, естественно, простой проблемой, потому что люди, которые писали его, были скорее людьми дела, а не слов. В нем ясно, хотя и не совсем квалифицированно высказано одно утверждение. Если смотреть на символы, то увидеть его не просто, но словами оно переводиться следующим образом: «Или вы в течении недели дадите нам то, что мы хотим, или мы перебьем вас к чертовой матери и все равно возьмем то, что нам нужно».
<…>
— А теперь вы видите перед собой копию договора между Империей и Анакреоном, договора, между прочим, подписанного по поручению Императора лордом Дорвином, который был здесь на прошлой неделе. Рядом с договором вы можете видеть его символический знак.
Договор заключал в себя пять страниц мелкого шрифта, а анализ был написан всего на полстраницы.
— Как вы видите, господа, примерно около девяноста процентов выпало из анализа, как полная бессмыслица, а все важное можно описать весьма интересным способом: «Обязательства Анакреона по отношению к Империи: никаких! Власть Империи над Анакреоном: никакой!»
И вновь все пятеро внимательно следили за договором, тщательно сверяясь с доводами, и когда они оторвались от бумаг, Пирени обеспокоенно заявил:
— Кажется, все верно.
— В таком случае вы признаете, что договор этот не больше и не меньше, как декларация полной независимости Анакреона и признание этого статуса Императором?
— Кажется, да.
<…>
— Но тогда, — перебил его Сатт, — как мэр Хардин относится к утверждениям лорда Дорвина в том, что Империя окажет нам поддержку? Его гарантии были… — он пожал плечами. — они были удовлетворительными.
Хардин откинулся на спинку кресла.
— Вы знаете, это самое интересное из того, что только происходит. Я признаюсь, когда увидел его светлость, я решил, что он самый настоящий глупый осел, но в конце концов выяснилось, что он — законченный дипломат и исключительно умен. Я взял на себя смелость записать на пленку все его утверждения. <…> Я записал его, переписал на бумагу, потом так же послал Холку на анализ.
— И где же этот анализ? — спросил Ландин Краст.
— Вот это, — ответил Хардин, — и есть самое интересное. Это был самый трудный анализ из всех трех, проведенных в лаборатории. Когда после двух дней тяжелой работы Холку удалось устранить все бессмысленные утверждения, смутные намеки, бесполезные определения, короче, всю ерунду, оказалось, что у него не осталось ровным счетом ничего, ни единого слова. Лорд Дорвин, господа, за все пять дней обсуждения, не сказал ни одной определенной фразы, и причем так, что вы этого не заметили. Вот вам заверения и гарантии нашей драгоценной Империи.
— Довольно просто. Для этого требуется то, на что вы не обращаете никакого внимания — здравый смысл. Видите ли, существует одна такая наука, известная под названием символической логики, которая позволяет отсортировать человеческую речь от всякого ненужного хлама, обнажая голую истину.
— Ну и что с того? — спросил Фулхам.
— Я применил ее. Помимо всего прочего, я применил ее вот к этому документу. Мне самому это, конечно, ни к чему, потому что я прекрасно понимаю, о чем идет речь, но мне кажется я смогу скорее символами, чем словами, объяснить содержание этого документа пяти ученым физикам, то есть вам.
Хардин вынул несколько листов бумаги из папки, лежащей у него под рукой и разложил их.
<…>
— Письмо с Анакреона было, естественно, простой проблемой, потому что люди, которые писали его, были скорее людьми дела, а не слов. В нем ясно, хотя и не совсем квалифицированно высказано одно утверждение. Если смотреть на символы, то увидеть его не просто, но словами оно переводиться следующим образом: «Или вы в течении недели дадите нам то, что мы хотим, или мы перебьем вас к чертовой матери и все равно возьмем то, что нам нужно».
<…>
— А теперь вы видите перед собой копию договора между Империей и Анакреоном, договора, между прочим, подписанного по поручению Императора лордом Дорвином, который был здесь на прошлой неделе. Рядом с договором вы можете видеть его символический знак.
Договор заключал в себя пять страниц мелкого шрифта, а анализ был написан всего на полстраницы.
— Как вы видите, господа, примерно около девяноста процентов выпало из анализа, как полная бессмыслица, а все важное можно описать весьма интересным способом: «Обязательства Анакреона по отношению к Империи: никаких! Власть Империи над Анакреоном: никакой!»
И вновь все пятеро внимательно следили за договором, тщательно сверяясь с доводами, и когда они оторвались от бумаг, Пирени обеспокоенно заявил:
— Кажется, все верно.
— В таком случае вы признаете, что договор этот не больше и не меньше, как декларация полной независимости Анакреона и признание этого статуса Императором?
— Кажется, да.
<…>
— Но тогда, — перебил его Сатт, — как мэр Хардин относится к утверждениям лорда Дорвина в том, что Империя окажет нам поддержку? Его гарантии были… — он пожал плечами. — они были удовлетворительными.
Хардин откинулся на спинку кресла.
— Вы знаете, это самое интересное из того, что только происходит. Я признаюсь, когда увидел его светлость, я решил, что он самый настоящий глупый осел, но в конце концов выяснилось, что он — законченный дипломат и исключительно умен. Я взял на себя смелость записать на пленку все его утверждения. <…> Я записал его, переписал на бумагу, потом так же послал Холку на анализ.
— И где же этот анализ? — спросил Ландин Краст.
— Вот это, — ответил Хардин, — и есть самое интересное. Это был самый трудный анализ из всех трех, проведенных в лаборатории. Когда после двух дней тяжелой работы Холку удалось устранить все бессмысленные утверждения, смутные намеки, бесполезные определения, короче, всю ерунду, оказалось, что у него не осталось ровным счетом ничего, ни единого слова. Лорд Дорвин, господа, за все пять дней обсуждения, не сказал ни одной определенной фразы, и причем так, что вы этого не заметили. Вот вам заверения и гарантии нашей драгоценной Империи.
UFO just landed and posted this here
Спасибо за статью! Люблю рассуждения на подобные темы.
Все, казалось бы, верно.
Вот только есть подозрение, что если упрощать тексты законодательных актов, это приведёт к появлению различных юридических лазеек, которыми не рядовые граждане будут пользоваться, а профессиональные аферисты. Особенно это актуально в отношении законов, написанных на синтетическом языке (то есть, к примеру, на нашем родном русском). И как бороться с этими рисками — отдельный большой вопрос.
Конечно же, это вовсе не отменяет того, что в устной речи чиновники и законодатели должны выражаться максимально просто… если у них нет цели, смежной с целью своего народа, уйти от прямого ответа, а такое, согласитесь, встречается в нашем мире.
Все, казалось бы, верно.
Вот только есть подозрение, что если упрощать тексты законодательных актов, это приведёт к появлению различных юридических лазеек, которыми не рядовые граждане будут пользоваться, а профессиональные аферисты. Особенно это актуально в отношении законов, написанных на синтетическом языке (то есть, к примеру, на нашем родном русском). И как бороться с этими рисками — отдельный большой вопрос.
Конечно же, это вовсе не отменяет того, что в устной речи чиновники и законодатели должны выражаться максимально просто… если у них нет цели, смежной с целью своего народа, уйти от прямого ответа, а такое, согласитесь, встречается в нашем мире.
Этот замечательный приём применен на сайте 500px.com — 500px.com/terms
Спасибо за интересную статью.
А в настоящее время (то есть в октябре 2018) Вы уже потеряли интерес к теме измерения степеней удобочитаемости текстов или ещё интересуетесь этой тематикой?
А в настоящее время (то есть в октябре 2018) Вы уже потеряли интерес к теме измерения степеней удобочитаемости текстов или ещё интересуетесь этой тематикой?
Sign up to leave a comment.
Зачем нам нужен понятный язык?