История IT

Привет, Хабр! Иногда идеи с кем‑то поговорить возникают спонтанно, а иногда просто не хочется уезжать с пустыми руками с какого‑то мероприятия. В случае с этим материалом совпали три фактора: во‑первых, спикер оказался корифеем информационной безопасности в России, во‑вторых, я был в НИЯУ МИФИ по делам, а в‑третьих, отказать себе в возможности поговорить с профессором я не мог.

Итак, встречайте интервью с доктором технических наук (Россия) и доктором философии (PhD) Университета Плимута (Великобритания) Милославской Натальей Георгиевной. Наталья Георгиевна окончила МИФИ с красным дипломом, кафедру кибернетики. В МИФИ она прошла все ступени от аспирантуры до профессора и уже 30 лет обучает студентов кибербезопасности, не прекращая развиваться в профессиональном плане. С Натальей Георгиевной мы поговорили о том, практик она или теоретик, как развивалась отрасль ИБ, какие тренды она выделяет в 2025 году в ИБ и почему на часть кибербез‑конференций не приглашают преподавателей вузов по ИБ. Приятного чтения!

Камера. Сложно представить жизнь без неё. От фразы «Что купить?», до фразы «А что это такое?», она опишет ситуацию лучше слов. Камера, наверное, входит в топ 5 критериев по важности при выборе телефона. 

Вот вы листаете маркетплейс или гуляете по магазину электроники и видите «200 Мп» на коробке. Звучит впечатляюще, но реальная картинка часто далека от рекламного слогана. Давайте пройдём путь от первых камерофонов до современных устройств и посмотрим, так ли влияет количество МП на итоговую картинку. Детали под катом.

Пасхалки на системных платах наших устройств, – история, прямо скажем, весьма специфическая. Ну, какова вероятность, что обычный человек – не схемотехник – вдруг полезет внутрь и чего-то там разглядит? Наверное, не очень высока. С другой стороны, эти послания там оставляют и не для обывателей, а для таких же инженеров, которые не просто увидят, но и поймут, что к чему. Хотя пасхалки имеют и другую природу. Они бывают еще и софтверные, скрываясь в неожиданных разделах приложений, которыми все мы пользуемся. Но как вообще зародилась идея оставлять в ПО “приветы” для пользователей? Об этом и поговорим.

Я — школьный учитель информатики с большим стажем работы. За это время я видел смену эпох: Pascal уступил Python, веб вытеснил десктоп, а сегодня центр внимания занимает машинное обучение. Казалось бы, я видел всё и мог бы безошибочно отличить живую технологию от музейного экспоната.

И вот, листая рейтинг TIOBE, я обнаружил в топ-20… Fortran. Более того, он поднялся с третьего десятка почти в топ-10, обогнав такие языки, как Swift и Ruby. Казалось, что этот «старичок» давно покоится в истории, но факты оказались упрямее стереотипов.

Мы в Beeline Cloud продолжаем рассказывать о трендах в индустрии. Одна из тенденций последних лет — возврат к традиционным дата-центрам. Экзотические проекты вроде подводных, надводных и космических ЦОД или уходят в прошлое, или находятся в подвешенном состоянии с непонятными перспективами. Рассказываем, чем закончились необычные проекты в этой области, и на что делают ставку сейчас.

Это началось со статьи «Алгебраические типы данных на самом деле не такие страшные». Мы знаем о типах‑суммах и типах‑произведениях. Но задумывались ли вы когда‑нибудь о том, откуда они получили такие имена, и как вообще были открыты они и их свойства? Я провел последнюю неделю в кроличьей норе истории, и я просто обязан поделиться тем, что я нашёл.

Я задал это вопрос ИИ (Google) и получил ответ:

Виртуальные машины (ВМ) нужны для запуска нескольких операционных систем на одном компьютере, тестирования программ без риска для основной системы, создания изолированных и безопасных сред, а также для эффективного использования серверных ресурсов в облачных вычислениях и дата-центрах. Они полезны для разработчиков, системных администраторов и для пользователей, которым необходимо работать с разными ОС или приложениями. 

Основные причины, зачем нужны виртуальные машины:

Запуск нескольких ОС: Позволяют использовать Windows на Mac или, наоборот, запускать различные операционные системы в отдельных окнах на вашем компьютере.

Тестирование: Можно безопасно тестировать новое или подозрительное программное обеспечение, не боясь навредить основной системе. Это особенно актуально для тестирования приложений на разных платформах (например, на Windows и Linux).

Изоляция и безопасность: ВМ создают изолированную среду. Если в виртуальной машине произойдет сбой или она заразится вирусом, это не повлияет на работу основной операционной системы.

Виртуальные серверы: ВМ позволяют использовать один физический сервер для размещения нескольких виртуальных серверов. Это экономит средства, снижает потребление энергии и упрощает управление серверной инфраструктурой для компаний.

Гибкость и масштабируемость: ВМ легко создать, настроить и перенести. Это позволяет компаниям быстро адаптироваться к меняющимся нагрузкам и легко масштабировать свои ресурсы.

Эффективное использование ресурсов: Виртуальные машины позволяют распределять ресурсы одного физического компьютера между несколькими ВМ, что повышает общую эффективность использования оборудования. 

Разберемся с каждым пунктом по отдельности.

Мы в Beeline Cloud часто рассказываем о примечательных интернет-проектах и стандартах, разбираем их историю и специфику. На этот раз подготовили подборку необычных RFC конца 80-х и 90-х годов. Эти документы отражают культурный и исторический контекст раннего веба — рассказывают о людях, событиях, технологиях и сетевой культуре тех лет. В подборке — документ с рекомендациями для сисадминов по выбору имен для флота компьютеров, таймлайн развития интернета, а также история создания самого первого RFC — из уст его автора.

Вчера вечером я впервые после детства взяла в руки рассказ «Я, робот» Эндо Биндера, опубликованный в январе 1939 года в журнале Amazing Stories.Именно Эндо Биндера (псевдоним братьев Эрла и Отто Биндеров) — а не Айзека Азимова. Это тот самый рассказ, чьё название Азимов «позаимствовал» одиннадцать лет спустя для своего знаменитого сборника 1950 года, причём сам Азимов протестовал против этого решения издателя, понимая, что название уже занято. А фильм 2004 года с Уиллом Смитом сняли по мотивам азимовского цикла о Трёх законах роботехники, так что связь с оригинальным рассказом Биндера только в названии.

Mystery Hunt — ежегодный квест, который каждый январь проходит в кампусе Массачусетского технологического института (MIT). Это одно из старейших и наиболее известных мероприятий подобного рода. Впервые оно было организовано еще в далеком 1981 году. С тех пор многие другие учебные заведения и организации стали проводить у себя подобные развлечения, используя игру от MIT в качестве образца. В 1991 году в журнале Games Magazine вышла увлекательная статья посвященная игре. Ее автор, Эрик Альберт, неоднократно участвовал в  Mystery Hunt во время обучения в MIT, а как-то раз его команде даже удалось победить. Более того, Эрик сумел в одиночку организовать и провести одну из игр. В статье он рассказывает об истории появления этой традиции MIT и своем опыте участия в ней. Эта статья также размещена на официальном сайте мероприятия.

В комментариях к одной из моих первых статей на Хабре мне было предложено написать статью про виртуальные машины.

Долго думал об этом, было много дел не располагающих к писательству, и вот собрался наконец.

Начну с остренького. В ИТ есть только одна настоящая система виртуальных машин. Это zVM. Всё остальное претендующее на это название на самом деле является системами виртуальных ... систем.

Давайте разбираться с котлетами и мухами.

Книга для тех, кто горячо любит Spotify и хочет разобраться с тем, как неизвестный стартап из Швеции однажды заставил публику платить за музыку ежемесячно. Написана она без согласия Даниэля Эка — основателя. В ней вы не встретите ни одного его комментария. Авторы — Юнас Лейонхуфвуд и Свен Карлссон — взяли на себя ответственность рассказать о музыкальном рынке, его игроках, конкуренции и том, как альтернативные площадки стали защитой музыкантов от пиратского распространения их творений. По крайней мере, в определенной степени.

Представьте — вы молодой врач-кардиолог, только пришли работать в новую больницу. И замечаете, что при уровне смертности в 35% среди пациентов с инфарктом миокарда, никто не пытается ничего с этим сделать. Нет ежедневного контроля (а если и есть, то медсестры не знают, что и как правильно измерять); есть старое аналоговое оборудование, информирующее только об остановке сердца; не проводится никаких конференций для повышения квалификации персонала.

Если вы — ответственный и честный человек, мириться с таким положением вы не станете. Ровно так думал и Джулиан Хейвуд. И именно его энтузиазм привел к появлению одного из первых цифровых кардиомониторов, спасшего десятки жизней. 

А вы помните свой первый компьютер? Я точно помню, что это был Intel Core 2 Duo, который мне купили родители, отдав за него в районе 30 тысяч рублей. Да, в начале нулевых это были приличные деньги, но и комплект, надо признать, был полным. Помимо системника, я получил клавиатуру, мышь, монитор и колонки, которые очень забавно трещали за секунду до того, как кто-то звонил. На фоне сегодняшних цен нам кажется, что это совсем дешево. Тут даже сразу и не поймешь, не то железо так подорожало, не то все так сильно разбогатели. В общем, дело ясное, что дело темное. А что, если нам посчитать, состоятельные кроты?

Когда-то техника Akai была пределом мечтаний многих любителей качественного звука. Магнитофоны этой фирмы старались привезти из-за заграницы (если, конечно, хватало валюты), да и в наши дни многие оригинальные Akai продолжают служить своим владельцам верой и правдой. Но, как это часто бывает, что-то пошло не так, и многомиллиардная фирма с тысячами сотрудников обанкротилась и перестала быть японской. О непростой судьбе легенды звука — в нашем материале  

Попробуйте вспомнить, что у вас стояло на рабочем столе лет 20-25 лет назад. Абсолютное большинство тех программ вы скорее всего уже даже не вспоминаете, не говоря уже о том, чтобы продолжать ими пользоваться. За эти годы поменялись не только наши личные предпочтения, но и рабочие сценарии. Тем интереснее будет вспомнить о приложениях, которые когда-то были основой софтового парка Windows-компьютеров.

У 82-летнего Кена Томпсона сохранились потрясающие воспоминания о первых днях операционной системы Unix и о буйной команде её разработчиков-гиков.

В этом месяце Музей компьютерной истории Кремниевой долины в партнёрстве с Ассоциацией вычислительной техники выпустил специальный выпуск на четыре с половиной часа, записанный полтора года назад историком технологий Дэвидом Броком. В этом выпуске Томпсон подробно перечислил многие из важных моментов своей карьеры — от работы над языком программирования C и Unix до операционной системы «Plan 9 from Bell Labs» и языка программирования Go.

Весь его рассказ был пронизан благодарностью людям, с которыми он работал, за предоставленную ими возможность экспериментировать совместно в открытой среде и исследовать пределы новых и зарождающихся технологий. Это история о любопытстве, прозорливости и непреходящей ценности сообщества.

Также по ходу дела Томпсон рассказывает историю о маленьком аллигаторе, которого друг отправил его в офис в Bell Labs. («Его просто принесли, как почту… Не самый лучший из питомцев»).

В предыдущей статье «Почему советские компьютеры проиграли ZX Spectrum. Невозможное чудо в стране плановой экономики», которая собрала более тысячи комментариев, я упомянул компьютер «Сура ПК8000». 

Благодаря Сергею @lleo_aha, который тоже живет в Пензе, мне удалось получить рабочий компьютер 90-го года, пообщаться с сообществом разработчиков и найти любопытный онлайн-эмулятор советских ПК.

В этом материале поговорим об истории и создателях, главных особенностях, программном обеспечении и сообществе разработчиков «Суры ПК8000».

Информации по компьютеру довольно много на форумах, поэтому остановлюсь на действительно интересных моментах, а ссылки приведу в первом комментарии.

Сегодня вашему вниманию предлагается третья серия - Южная Корея и её житель, скрывающийся под позывным Eggbomb.

Мы часто говорим и слышим термины «сервер», «кластер» или «облако», но почти не вспоминаем слово «мейнфрейм». Почему современные вычислительные системы не называют тем же именем, что и их могучих предков? Попробую разобраться в истории ИТ и рассказать, как мейнфреймы уступили парадигме серверов.