Любопытно, что в статье приведённая ссылка («Здесь можно привести тысячи ссылок, я дам одну, про поиск комбинаций препаратов для продления жизни») как раз про не слишком эффективную стратегию — испытания геропротекторов и их комбинаций на червях и мухах.
Ди Грей в своё время хорошо объяснил (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/15711074), почему результаты работ на нематодах и дрозофилах будут плохо переноситься на людей.
Если кратко, препараты или мягкий стресс могут запускать у мелких беспозвоночных режим переживания неблагоприятного сезона (или его имитацию), причём такой сезон очень долог по сравнению с их ПЖ. Например, бабочка-монарх может жить год, а может два, в зависимости от условий среды. Дауэр-фаза лабораторных нематод живёт месяцы, тогда как обычный червь — недели, потому что неблагоприятный период (для C. elegans это почти всё лето — слишком жарко) может длиться месяцами.
В жизненном цикле людей просто не бывает такого длинного (относительно ПЖ) неблагоприятного периода. И воздействие на те же эволюционно законсервированные регуляторы отзывается куда слабее.
Я сам работаю с C. elegans, и, опять же, иронично, что я вижу их как тот самый рынок лимонов: думающие червячники часто признают, что их модельный организм не очень подходит для исследований, способных существенно повлиять на старение человека, но признание признанием, а гранты хочется, поэтому они этой информацией не очень-то делятся. Хотя вот David Gems, известный спец по элегансам, поделился своими мыслями (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC6520499/) о том, что у червя, вполне вероятно, работает программа старения, созданная родственным отбором, что у человека маловероятно из-за принципиально других условий жизни, а именно более низкой вязкости популяции — потомки элеганса живут бок о бок с ним, и по уровню родства и, соответственно, проявляемого альтруизма это может скорее напоминать муравейник или колонию дрожжей, чем популяцию людей.
Ди Грей в своё время хорошо объяснил (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/15711074), почему результаты работ на нематодах и дрозофилах будут плохо переноситься на людей.
Если кратко, препараты или мягкий стресс могут запускать у мелких беспозвоночных режим переживания неблагоприятного сезона (или его имитацию), причём такой сезон очень долог по сравнению с их ПЖ. Например, бабочка-монарх может жить год, а может два, в зависимости от условий среды. Дауэр-фаза лабораторных нематод живёт месяцы, тогда как обычный червь — недели, потому что неблагоприятный период (для C. elegans это почти всё лето — слишком жарко) может длиться месяцами.
В жизненном цикле людей просто не бывает такого длинного (относительно ПЖ) неблагоприятного периода. И воздействие на те же эволюционно законсервированные регуляторы отзывается куда слабее.
Я сам работаю с C. elegans, и, опять же, иронично, что я вижу их как тот самый рынок лимонов: думающие червячники часто признают, что их модельный организм не очень подходит для исследований, способных существенно повлиять на старение человека, но признание признанием, а гранты хочется, поэтому они этой информацией не очень-то делятся. Хотя вот David Gems, известный спец по элегансам, поделился своими мыслями (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC6520499/) о том, что у червя, вполне вероятно, работает программа старения, созданная родственным отбором, что у человека маловероятно из-за принципиально других условий жизни, а именно более низкой вязкости популяции — потомки элеганса живут бок о бок с ним, и по уровню родства и, соответственно, проявляемого альтруизма это может скорее напоминать муравейник или колонию дрожжей, чем популяцию людей.