Disclaimer. Да, я понимаю, что копирайтные холиворы достали всех нас. Но всё же, есть одно незаконченное дело, которое очень хочется закончить.
В ходе одной из дискуссий я сформулировал пять вопросов к защитникам копирайта. К сожалению, вопросы эти остались без ответа.
Я не отношу себя к тем людям, которые требуют отмены авторского права любой ценой. Я считаю, что в этом вопросе может и должен быть достигнут компромисс, и поэтому готов внимательно выслушать аргументированное мнению с той стороны «баррикад».
Я исхожу из принципа презумпции невиновности: вы, кто выступает за сохранение копирайта, делают это не из желания вытрясти из пользователей побольше денег силой государственного принуждения, а реально хотят сделать этот мир лучше и удобнее для авторов и потребителей. В таком случае, как же вы для себя отвечаете на следующие вопросы:
1. Государство предоставляет автору право определять условия доступа каждого конкретного потребителя к своему контенту. Это — монополия по определению. Тем не менее, необходимость этой монополии вызывает большие сомнения. Действительно, очень легко без неё обойтись, например, так: публикуя произведение, автор одновременно публикует оферту, устанавливающую ту сумму, которую он желает получить с каждого экземпляра произведения. Любой издатель вправе купить лицензию на то число экземпляров, которое собирается по своим каналам распространить. Сам автор не имеет права издавать свои произведения.
Очевидно, что такая схема выгодна и авторам, и потребителям, поскольку приводит к конкуренции среди издателей и даёт стимул улучшать сервис и предоставлять дополнительные опции. Так почему же монополия существует?
2. Раз у нас есть монополия, то и рынка никакого нет. Существующая сейчас система — оплата лицензионного экземпляра как общепринятый способ получения разрешения автора на доступ к контенту — не более, чем условность, и может быть изменена или детализирована произвольным образом. Всё то, чем сейчас занимается РАО — это демонстрация разных возможностей, которые монополия дает автору — сбор денег за радиоприемники в гостиницах, например; или запрет ставить спектакль «Маленький принц» с отступлениями от канонического текста и взрослыми в заглавной роли (пруфлинк).
Кажется абсолютно логичным, что право на честный доступ (платный!) к информации важнее самодурства авторов и их представителей.
3. ГК РФ устанавливает два вида договоров: об отчуждении и о лицензировании. Во втором случае исключительные права передаются частично. Кажется, что отмена договоров об отчуждении прав будет на руку и авторам, и потребителям и будет невыгодна только тем, кто хочет обуть автора и использовать его произведение, не отчисляя не копейки. Почему же до сих пор исключительные права отчуждаемы? Ведь неотчуждаемо же исключительное право автора на указание своего имени на обложке, чем исключительные имущественные права лучше?
4. Public domain теоретически должен обеспечивать постоянное поступление «проверенного временем» контента в общественное достояние. Однако на практике происходит ровно обратное: контент ИЗЫМАЕТСЯ из общественного достояния — например, после повышения срока действия авторских прав с 50 до 70 лет в России часть контента (например, произведения Рахманинова) из общественного достояния была изъята.
Тот же контент, который все еще должен оставаться в общественном достоянии, в реальности закопирайчен. Например, фонограммы защищены копирайтами на ремастеринг. Ни авторы, ни исполнители не получают ни копейки за этот контент (авторские права истекли), но свободно копировать его нельзя.
Очевидно, что закон должен стимулировать накопление общественного достояния, а в реальности происходит строго наоборот.
5. И, наконец, вопрос о библиотеках. Всё то время, когда не существовало дешёвых возможностей копирования, библиотеки были призваны предоставить максимально широкому кругу потребителей доступ к контенту. Никому не приходило в голову подсчитывать недополученную прибыль от того, что люди шли в библиотеки, а не покупали книги. Одной книгой пользовались десятки тысяч человек, и никто не считал это нарушением прав авторов.
Теперь же, когда электронные библиотеки стали куда удобнее, они находятся фактически вне закона, хотя их суть и функция точно те же, что и у оффлайновых библиотек.
Я прошу тех, кто считает копирайт справедливым, прокомментировать эти пять пунктов.
В ходе одной из дискуссий я сформулировал пять вопросов к защитникам копирайта. К сожалению, вопросы эти остались без ответа.
Я не отношу себя к тем людям, которые требуют отмены авторского права любой ценой. Я считаю, что в этом вопросе может и должен быть достигнут компромисс, и поэтому готов внимательно выслушать аргументированное мнению с той стороны «баррикад».
Я исхожу из принципа презумпции невиновности: вы, кто выступает за сохранение копирайта, делают это не из желания вытрясти из пользователей побольше денег силой государственного принуждения, а реально хотят сделать этот мир лучше и удобнее для авторов и потребителей. В таком случае, как же вы для себя отвечаете на следующие вопросы:
- 1. Почему авторское право существует в виде монополии?
- 2. О каком рынке можно говорить в этих условиях?
- 3. Почему исключительные права отчуждаемы?
- 4. Почему public domain существует только на бумаге?
- 5. Почему поставлены вне закона электронные библиотеки?
1. Государство предоставляет автору право определять условия доступа каждого конкретного потребителя к своему контенту. Это — монополия по определению. Тем не менее, необходимость этой монополии вызывает большие сомнения. Действительно, очень легко без неё обойтись, например, так: публикуя произведение, автор одновременно публикует оферту, устанавливающую ту сумму, которую он желает получить с каждого экземпляра произведения. Любой издатель вправе купить лицензию на то число экземпляров, которое собирается по своим каналам распространить. Сам автор не имеет права издавать свои произведения.
Очевидно, что такая схема выгодна и авторам, и потребителям, поскольку приводит к конкуренции среди издателей и даёт стимул улучшать сервис и предоставлять дополнительные опции. Так почему же монополия существует?
2. Раз у нас есть монополия, то и рынка никакого нет. Существующая сейчас система — оплата лицензионного экземпляра как общепринятый способ получения разрешения автора на доступ к контенту — не более, чем условность, и может быть изменена или детализирована произвольным образом. Всё то, чем сейчас занимается РАО — это демонстрация разных возможностей, которые монополия дает автору — сбор денег за радиоприемники в гостиницах, например; или запрет ставить спектакль «Маленький принц» с отступлениями от канонического текста и взрослыми в заглавной роли (пруфлинк).
Кажется абсолютно логичным, что право на честный доступ (платный!) к информации важнее самодурства авторов и их представителей.
3. ГК РФ устанавливает два вида договоров: об отчуждении и о лицензировании. Во втором случае исключительные права передаются частично. Кажется, что отмена договоров об отчуждении прав будет на руку и авторам, и потребителям и будет невыгодна только тем, кто хочет обуть автора и использовать его произведение, не отчисляя не копейки. Почему же до сих пор исключительные права отчуждаемы? Ведь неотчуждаемо же исключительное право автора на указание своего имени на обложке, чем исключительные имущественные права лучше?
4. Public domain теоретически должен обеспечивать постоянное поступление «проверенного временем» контента в общественное достояние. Однако на практике происходит ровно обратное: контент ИЗЫМАЕТСЯ из общественного достояния — например, после повышения срока действия авторских прав с 50 до 70 лет в России часть контента (например, произведения Рахманинова) из общественного достояния была изъята.
Тот же контент, который все еще должен оставаться в общественном достоянии, в реальности закопирайчен. Например, фонограммы защищены копирайтами на ремастеринг. Ни авторы, ни исполнители не получают ни копейки за этот контент (авторские права истекли), но свободно копировать его нельзя.
Очевидно, что закон должен стимулировать накопление общественного достояния, а в реальности происходит строго наоборот.
5. И, наконец, вопрос о библиотеках. Всё то время, когда не существовало дешёвых возможностей копирования, библиотеки были призваны предоставить максимально широкому кругу потребителей доступ к контенту. Никому не приходило в голову подсчитывать недополученную прибыль от того, что люди шли в библиотеки, а не покупали книги. Одной книгой пользовались десятки тысяч человек, и никто не считал это нарушением прав авторов.
Теперь же, когда электронные библиотеки стали куда удобнее, они находятся фактически вне закона, хотя их суть и функция точно те же, что и у оффлайновых библиотек.
Я прошу тех, кто считает копирайт справедливым, прокомментировать эти пять пунктов.
