В предыдущей части мы подробно рассказали о довоенных опытах внедрения механических вычислительных приборов в СССР. После окончания Второй мировой войны наступает компьютерная эпоха. Как известно, первая в мире ЭВМ ENIAC была построена в Америке в 1945 году и в 1946 году запущена в эксплуатацию — в военных целях, разумеется. В СССР это произошло на пять лет позже, и, что интересно, до сих пор идут споры, кто же был у нас первым, хотя уже четверть века как это точно известно. В 1996 году в рамках проекта Международного компьютерного общества (IEEE Computer Society, или коротко CS) по созданию всемирной истории развития информатики Российский национальный подкомитет CS приступил к работе в архивах и опросам живых участников и свидетелей с целью раз и навсегда выяснить, кто был первым. Эта работа заняла у отечественных IT-историков три года, ровно столько, сколько у создателей первой советской ЭВМ ушло на ее постройку, начиная с идеи и кончая сдачей машины в эксплуатацию. Опубликованный осенью 1999 года в журнале IEEE Annals of the History of Computing (vol. 21, no. 3) вердикт гласил следующее.
4 декабря 1948 года заведующий лабораторией электросистем Энергетического института (ЭНИН) АН СССР Исаак Брук и инженер его лаборатории Башир Рамеев подали в Государственный комитет Совета Министров СССР по внедрению передовой техники в народное хозяйство заявление с просьбой выдать им «авторское свидетельство на изобретение под названием “Автоматическая цифровая вычислительная машина (АЦВМ)”» и ее описание на 16 страницах текста и в чертежах на 3-х листах. 21 февраля 1950 года Госкомитет выдал им авторской свидетельство № 10475 на изобретение АЦВМ с приоритетом от 4 декабря 1948 года. Кроме него они получили еще 9 авторских свидетельств на отдельные узлы АЦВМ и ее периферию с приоритетами от 14 июня 1948 г. (самый ранний) и 7 февраля 1949 года (самые поздние).
Сама же ЭВМ под названием АЦВМ М-1 была полностью собрана весной 1951 года, за что десять ведущих разработчиков машины получили премии (в размере одного оклада, судя по их сумме — 830 рублей), и началась ее отладка. 15 декабря 1951 года состоялась ее официальная приемка, М-1 была введена в постоянную эксплуатацию, проработав около трех лет.
В том же 1948 году в киевском Институте электротехники АН УССР начались разработка своей ЭВМ. Как писал ее разработчик директор института Сергей Лебедев: «Быстродействующими счетными машинами я начал заниматься в конце 1948 г. В 1948-1949 гг. мной были разработаны основные принципы построения подобных машин». В августе 1951 года Малая электронная счетная машина (МЭСМ), как потом назвали эту ЭВМ (она задумывалась как промежуточный этап создания БЭСМ) была готова и началась ее отладка, а 25 декабря 1951 г. МЭСМ была принята комиссией Академии наук СССР и передана в эксплуатацию, проработав 7 лет.
Таким образом в декабре 1951 г. практически одновременно и независимо были введены в эксплуатацию две первые советские ЭВМ М-1 и МЭСМ. В 1953 году к ним добавились М-2, БЭСМ, «Стрела», «Урал». К 1958 году в стране работали 24 ЭВМ: 12 «Уралов»», 7 «Стрел», 4 М-3 и всего 1 БЭСМ. А затем последовало постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1121-541 от 7 октября 1958 г. «О неотложных мерах по созданию и производству электронных вычислительных машин». Любопытно, что спровоцировал это постановление Госплан.
В министерствах и ведомствах тогда шло обсуждение первого семилетнего (1959-1965), плана развития народного хозяйства — расширенного плана 6-й пятилетки. В нем Госкомитет СМ СССР по радиоэлектронике предусматривал выделение на радиоэлектронную промышленность 14,5 млрд руб., но в Госплане подсчитали на десятиклавишных суммирующих машинах, что сальдо при таких вливаниях будет чересчур положительным, и сократили «контрольную цифру» до 12,2 млрд руб. Председатель ГКРЭ В.Д. Калмыков направил в первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву записку о состоянии дел в его промышленности и ее реальных нуждах. Свою подпись под его запиской поставил и председатель военно-промышленной комиссии СМ СССР и заместитель председателя СМ СССР Дмитрий Устинов.
Вообще-то записок Калмыкова Хрущеву было вроде бы две, одна за другой, но в 1990-е годы отечественные IT-историки, работавшие под эгидой IEEE Computer Society, доступа к этим документам не имели и к постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1121-541 от 7 октября 1958 г. «О неотложных мерах по созданию и производству электронных вычислительных машин», кстати, тоже. Оно было секретным и хранилось в архиве АП, рассекретили его только в 2006 году (Бюллетень рассекреченных документов федеральных государственных архивов, выпуск 7, 2006). Только пару лет назад историки, уже из Института всеобщей истории РАН на грант РНФ разобрались в архивах, на что и кого именно жаловались Никите Сергеевичу товарищи Калмыков и Устинов. Хотя в данном случае это не столь важно, важнее то, что высшему руководству предстояло так или иначе решить, что делать дальше.
Ведь выходило, что если в СССР в эксплуатации находилось 24 ЭВМ, то в США на тот момент (1958 год) работало использовалось около 4 000 ЭВМ, в том числе 300 крупных универсальных машин, функционировало 83 специализированных вычислительных центра. У нас же было 12 вычислительных центров и только половина из них специализированные: ВЦ №1 Министерства обороны СССР (он появился первым в 1954 году), ВЦ-3 МО (ВВС), ВЦ АН СССР, научно-исследовательский ВЦ МГУ, ВЦ НИИ «Алмаз», ВЦ ядерных центров «Арзамас-16» и «Челябинск-70». Остальные были научными или учебными, хотя, конечно же, выполняли все заказы военных, атомщиков и космической отрасли. По быстродействию отечественные ЭВМ заметно уступали американским, и в целом электровакуумных и полупроводниковых приборов у нас производилось на порядок меньше, чем в США.
В итоге появилось постановление «О неотложных мерах по созданию и производству электронных вычислительных машин», которое Госплан фактически отодвинуло в сторонку, и само перечислило набор контрольных цифр и позиций, обязательных к исполнению в течении грядущей семилетки. В ближайшие 3-4 года планировалось создать девять новых типов универсальных и 12 новых специализированных ЭВМ, для чего, в свою очередь, развертывалась сеть НИИ, КБ и СКБ и к 1961 году должны были заработать до 13 заводов по производству ЭВМ.
Всего же к 1961 году в СССР должны были работать до 300 универсальных и 500 специализированных ЭВМ. В первую очередь, разумеется, на Минобороны: ЭВМ для самолетов, крылатых ракет и зенитных управляемых снарядов, подводных лодок, надводных кораблей и береговой обороны, баллистических ракет, наземной ракетной и ствольной артиллерии. Вычислительные центры тоже надлежало создавать в два приема. ВЦ первой очереди предназначались для нужд обороны, и лишь потом был черед типовых ВЦ «для научных исследований и экономического анализа по союзным республикам».
Контрольные цифры по «гражданским» ЭВМ были сдвинуты на два года позже — на 1963 год. К 1963 году должны были функционировать четыре типа ЭВМ: сверхмощные (быстродействием более 100 тыс. операций в секунду и внутренним накопителем до 100 тыс. чисел), большой мощности (до 20 тыс. операций в секунду и внутренним накопителем до 2 тыс. чисел по типу М-20 и «Арагац»), средней мощности (по типу БЭСМ-2 с быстродействием до 10 тыс. операций в секунду и внутренним накопителем до 2 тыс. чисел или «Киев» с быстродействием 5 тыс. операций в секунду и внутренним накопителем 1 тыс. чисел) и, наконец, малой мощности (с быстродействием до 1–2 тыс. операций в секунду по типу «Урал-2», «Ереван» и М-3).
Госплан постарался сохранить лицо, и в постановлении ЦК и Совмина появился пункт 19: «Принять предложение Госплана СССР о создании в Госплане СССР вычислительного центра для проведения расчетов в области планирования и экономики народного хозяйства».
Не дожидаясь этого руководство Госплана сформировало подотдел математического машиностроения в составе 20 человек. Сам же ВЦ Госплана официально начал свою работу с 1 октября 1959 года, а первая своя собственная ЭВМ «Урал-2» в Госплане начала работать в 1960 году, и два года была там единственной.
Тем не менее, и после постановления партии и правительства «О неотложных мерах по созданию и производству электронных вычислительных машин» у их разработчиков и непосредственно работавших на них инженеров оставались собственные мысли о том, как более эффективно использовать уже имеющиеся ЭВМ и их грядущее изобилие. Сформулировал эти мысли зам по науке ВЦ-1 Минобороны инженер-полковник Анатолий Китов и в январе 1959 года виде докладной записки отправил в ЦК КПСС на имя Хрущева, что в общем-то было серьезным нарушением Устава внутренней службы Вооруженных Сил СССР. В записке он предлагал изменить методы и средства управления экономикой Советского Союза за счет «перехода от ручных и личных форм управления к автоматизированным системам, основанным на использовании ЭВМ».
Ответа ему не последовало, точнее ответ ему дал лично товарищ Хрущев с трибуны внеочередного XXI съезда КПСС, который был созван для утверждения семилетнего план развития народного хозяйства: «Теперь наша страна превосходит США и в темпах, и в абсолютном ежегодном приросте продукции. Мы и шагаем вчетверо быстрее и прибавляем каждый год продукции больше, — стало быть, догонять американцев теперь гораздо легче». Тогда Китов отправил ему второе письмо, суть которого сводилась к тому, как «обогнать американцев, не догоняя их». Инженер-полковник предлагал объединить все имеющиеся в стране ЭВМ в «Единую государственную сеть вычислительных центров» (ЕГСВЦ) двойного назначения. В мирное время — для решения, в основном, народнохозяйственных задач, а в случае военной угрозы основные ресурсы этой сети должны были переключиться на решение военных задач. Учитывая высокую ответственность, ее обслуживание, по замыслу Китова, должно было осуществляться специальными войсками, подобными войскам связи.
На этот раз ответ ему последовал. Специальная комиссия под председательством маршала Рокоссовского рассмотрела его предложение, полковник был исключен из партии и уволен из ВЦ-1 Минобороны. Но если не считать мелкой детали с переодеванием сисадминов гражданских ЭВИ в сапоги и портупеи и, соответственно, соблюдения ими устава гарнизонной и караульной служб и строевого устава, идея Анатолия Ивановича Китова была очень своевременной. В Управлении перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) она тоже пришла кому-то в голову, но позже, в начале 1960-х, а в 1969 году в США заработала компьютерная сеть ARPANET, ставшая прототипом Интернета.
Между тем работа в ГВЦ Госплана шла своим чередом. На своем единственном «Урале» госплановские экономисты в 1961 году посчитали межотраслевой баланс (МОБ) размерностью 157 х 157 (то есть по 157 отраслям) в натуральном выражении и велась работа над плановым балансом размерностью 350 х 350 на 1962 год. С 1962 года МОБы, рассчитанные на ЭВМ, из разряда экспериментальных перешли в реальные инструменты планирования советской экономики. Составляются они, кстати, до сих пор. Плановые балансы за 1962, 1963 гг. и межотраслевые балансы на 1964—1965 гг. при сравнении с директивными показателями народнохозяйственного плана указывали, где есть напряженность или явная несбалансированность потребностей и ресурсов. Бездушная ЭВМ таким образом указывала экономистам Госплану на узкие места в их планировании.
Но самым очевидным «узким местом», не требовавшим расчетов на ЭВМ для его обнаружения, был недостаток этих самых ЭВМ, соответствующего целям Госплана «софта» для них и достаточно грамотного персонала для их обслуживания. Были очередные совещания и постановления по созданию комиссий, управлений и прочих органов для координации и оптимизации усилий в этом плане. Тогда-то и вышла на первый план идея инженер-полковника Китова. В итоге появился проект создания сети вычислительных центров коллективного пользования в виде Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ), в центре которой должен был стоять ВЦ Госплана. К сентябрю 1964 года эскизный проект ЕГСВЦ был готов к представлению руководству. Только в октябре того же года руководства не стало, Хрущева сняли со всех постов, а новому руководству было не до планов компьютерных сетей, тем более эскизных. Ему, новому руководству, этот план был представлен позже и уже в виде «Общегосударственной автоматизированной система сбора и обработки информации для учета, планирования и управления (ОГАС)».
А тем временем в ГВЦ Госплана шла своя жизнь. В придачу к «Уралу-2» купили в Англии компьютер EMIDEC-2400 (разработка компании EMI Electronics 1961 года, на своей родине такой управлял выплатами пенсий по всей Великобритании), вполне современную машину, первую в Европе на транзисторах, с памятью 16 Кб, хорошим быстродействием, но программно несовместимую с отечественными ЭВМ. Третьим стал «Урал-4». Потом появилась еще одна «англичанка» — ELLIOTT 503, с которой тоже предстояло объясняться на Алголе. Программистам ГВЦ пришлось потрудиться над транслятором для взаимопонимания иностранных ЭВМ с «Уралом» и другими советскими ЭВМ, которые потом появились в ГВЦ Госплана и в республиканских Госпланах. Впрочем, не только им. Аналогичные работы велись в ВЦ АН СССР и Институте прикладной математики Академия наук ГДР. В начале 1970-х в ГВЦ Госплана появились два мейнфрейма 3-го поколения SYSTEM 4-70 (разработка британской корпорации ICL 1965 года и фактически вариант IBM System/360). Словом, валюты на «железо» для ГВЦ Госплана государство не жалело.
В те же годы ГВЦ Госплана впервые сунулся в большую политику, предложив свой план создания общегосударственной «Автоматизированной системы плановых расчетов» (АСПР), который, как это ни странно выглядело на фоне судьбы ЕГСВЦ и ОГАС, был реализован. С инженерной точки зрения АСПР, как, впрочем, и ее несчастливые предшественники, требовала совместимости всех участвующих в ней ЭВМ и стандартного «софта». Все ВЦ Госпланов союзных республик перевели на ЭВМ системы ЕС (Единой серии). Процесс был длительным и дорогостоящим. Общая стоимость АСПР оценивалась в 160 млн рублей (для сравнения: все расходы госбюджета на науку в 1970 году составили 6543 млн руб.). Сами ЭВМ ЕС производили в Советском Союзе: ЕС-1045 в Москве, ЕС-1030 в Ереване, ЕС-50 в Минске. Их периферию в рамках социалистической интеграции делали в странах-членах СЭВ. Руководители ВЦ Госпланов этих стран подписали протокол о совместной деятельности, и ГВЦ Госплана СССР фактически стал координировать деятельность своих коллег по социалистическому лагерю. К 1980 году две трети документов по годовому плану представлялось Госпланом СССР в Совет Министров СССР в машинном исполнении.
Что касается «железа», то программисты ГВЦ Госплана работали на том, что было в ГВЦ. Самой сложной проблемой была адаптация иностранных компьютеров, понимающих только свои «родные» языки программирования. Но ввод информации и поныне является самой сложной задачей, универсального решения тут как не было, так и нет. Были и свои достижения. Можно сказать попутно замначальника подотдела программирования ГВЦ Дмитрий Лозинский создал одну из первых в мире антивирусных программ «Aidstest», которая с 1990 года стала предметом бизнеса Научного центра СП «Диалог» при Вычислительном Центре АН СССР (ныне ЗАО «Диалог-Наука) и продавался до конца 1990-х, когда его заменил Dr.Web. За границу он продавался под более понятным потребителю названием V-Hunter (Virus Hunter). Как вспоминал потом Дмитрий Лозинский, название Aidstest придумал в шутку, тогда в стране шло много разговоров про вирус СПИДа.
В ГВЦ Госплана в 1980-е была создана 18-отраслевая межотраслевая динамическая модель советской экономики, что позволило перейти к многовариантным расчетам в масштабе народно-хозяйственного плана в целом, прослеживая, как изменения в той или иной области повлияют на остальную экономику. Но можно ли проследить и спрогнозировать динамику всего комплекса планового народного хозяйства в целом, а не по 18-отраслевым кусочкам, остался открытым в связи с кончиной плановой экономики в 1991 году и уходом Госплана на другую работу — уже по планированию рыночной экономики. С планом Явлинского «500 дней» и программой Егора Гайдара, у него ничего вышло, но со временем он устроился на должность в Минэкономразвития РФ.
В своей Нобелевской лекции «Математика в экономике: достижения, трудности, перспективы» (1975) Леонид Канторович в первой же фразе напомнил аудитории афоризм Козьмы Пруткова «Нельзя объять необъятное». И очень похоже, что это предупреждение было адресовано Канторовичем не членам Шведской академии наук, которым он читал лекцию и которые, вероятно, сочли Козьму Пруткова неизвестным им, но авторитетным в России их коллегой-ученым, большим специалистом в области математической экономики.
Конечно же, Канторович адресовал эти слова отечественным кибернетикам-максималистам, которые даже если и не были знакомы с работами «властителя дум» западных технократов того времени философа Карла Поппера, считавшего, что с появлением ЭВМ само понятие «математическая экономика» стала тавтологией и экономики как самостоятельной науки уже нет, от нее остался только соответствующий раздел в математике, но тоже искренне считали ЭВМ не одним из инструментов для решения конкретных экономических задач, а в буквальном смысле панацеей, суперсредством для плановой экономики в целом.
Полезное от Онлайн Патент:
Какие выгоды можно получит от регистрации программы для ЭВМ?
Не только айтишники: какие компании могут внести свои программы в Реестр отечественного ПО?
Больше контента о сфере интеллектуальной собственности в нашем Telegram-канале
