Кто такой риск-технолог?
С давних времен… Так меня учила начинать повествование учительница по истории. Давным-давно.
Итак. Для того чтобы лучше понять потребность в создании школы, сначала расскажу кто такой риск-технолог.
Те, кто давно работает в банковской сфере, еще помнят время, когда никаких риск-технологов не существовало. Были просто «рисковики», которые занимались всем понемногу. То есть были T-shape еще до того, как это стало мейнстримом.
Они и методики оценки кредитоспособности сами писали, и первые скор-модели сами строили, и мошенников вычисляли, и про регуляторку не забывали, и за кредитным портфелем следили, и сами еще все это внедрять на коленке пытались.
Но в период бурного развития кредитования в России банки постепенно поняли, для того чтобы не отставать от спроса, нужно расширять штат сотрудников, контролирующих риск (экстенсивный путь) или автоматизировать процессы, цифровизируя кредитный конвейер (интенсивный путь). Как обычно получилось не «или-или», а «всё вместе».
Процессы стали насыщаться инструментами, позволяющими более качественно и эффективно контролировать риски. Банки закупили специализированное программное обеспечение для считавшихся ранее узких риск-областей: построение моделей, движок принятия решений, антифрод, коллекшн, ручная верификация, визуализация данных, риск-хранилища данных и т.д.
Помимо насыщения ПО менялась и парадигма понимания рисковика. Эффект масштабирования показал, что один человек уже не может обеспечивать качественный процесс контролирования риска, занимаясь всем понемногу. Эффективнее было развивать специализацию.
Так появились люди, которые знают, что делать, чтобы контролировать риск (аналитики, портфельные менеджеры, скорингисты, антифрод), и люди, которые знают, как все это реализовать под ключ на ПО рисков.
Это и есть риск-технолог. Специалист, способный реализовать логику управления риском от идеи до продакшена с прикладной точки зрения.
«Чем это отличается от простого айтишника?» — спросите вы.
Во-первых, риск-технолог глубоко погружен в бизнес-процесс, понимает его с точки зрения контроля риска, поэтому, как правило, способен не просто переложить идею в прод, но и почелленджить её, предложить свой вариант реализации. Имея такой статус, технолог также выполняет роль своеобразного проводника между бизнесом и «большим IT», помогая им найти общий язык на общих проектах.
Во-вторых, риск-технолог может не уметь писать код или админить. Тут важно поставить ударение на слово «может», так как это сильно зависит от ПО и процессов конкретного банка. В частных случаях технолог работает с ПО, позволяющим настроить логику визуальными средствами, просто создавая логические схемы внутри инструмента. Кубик «старт», кубик «вызов бюро кредитных историй», кубик «запись в БД» и процесс получения данных готов. Но, как минимум на текущем уровне развития технологий, этого, как правило, бывает недостаточно чтобы сделать задачу под ключ. Поэтому я написал «может» не уметь писать код. Это начальный уровень. Как правило, набирая компетенции, технолог уже не только строит логические схемы, но и способен писать эффективный код на разных языках, работать с производительностью своей системы, читать логи, мониторить аномалии, оптимизировать процессы, развивать DevOps.
В-третьих, риск-технолог как правило самодостаточен. Он исторически вырос из T-shape рисковика и, в силу специфики сферы, должен был сочетать внутри себя области, на которые поделилось «классическое IT». Объясню на примере. Если мы проанализировали риск за предыдущий период и поняли, что люди из города N хорошо выполняют свои кредитные обязательства, а в городе M наоборот — плохо, мы можем выставить настройки таким образом, чтобы жители N получали кредиты по облегчённой проверке. Но работать это будет, только если сохраняется «принцип черного ящика». То есть никто, кроме рисковиков, не знает логики принятия кредитного решения, потому что, если жители города M узнают, что в соседнем городе получить кредит легче, все сразу устремятся туда и правило перестанет работать.
Поэтому в рисках так любят слово «конфиденциальность». Что это значит с прикладной точки зрения? Отдав разработку логики на аутсорс или в «большое IT» мы получаем существенный риск утечки методологии. То же самое с тестированием: выгоднее делать это силами внутренних сотрудников рисков, поэтому риск-технолог сам и логику настраивает, и за качеством следит, и тестирует, и установочные пакеты собирает. Поэтому и самодостаточен. T-shape. Это то, что мы любим и всячески поощряем.
При этом, чтобы окончательно поставить точку в вопросе кросс-функциональности, скажу, что в нашей работе все же есть большая доля плотного и ежедневного взаимодействия с IT. Общаемся, как правило, с OPS, DBA, системными аналитиками, корпоративной архитектурой, шинниками и ответственными за прочие IT-системы, с которыми у рисковиков есть интеграции.
Предпосылки создания школы
Надеюсь, что мне удалось дать вам представление о том, кто такие риск-технологи.
Это важно для понимания, почему на рынке персонала существует дефицит риск-технологов. Специфичность области, программного обеспечения, готовность к кросс-функциональности и пониманию бизнес-процессов – всё это привело к значительному превышению спроса и конкуренции банков за риск-технолога.
Помножьте это на естественную убыль персонала и получите поиск специалиста от полугода и дольше. И это не фигура речи. Если поиск происходит с открытого рынка, то искать можно очень долго.
Не можешь найти – научи. Поэтому мы создали в Росбанке практику стажировки в риск-технологиях.
При этом нам пришлось решить для себя несколько принципиальных вопросов.
1. Целевая группа
Кого мы хотим видеть нашими стажерами? В первую очередь — мотивированных и гибких людей! У человека должно быть желание научиться с нуля новой для себя области.
Также хотелось бы, чтобы человек обладал базовыми техническими навыками отличить один язык программирования от другого. Ну и конечно, был способен написать простой запрос к базе данных. SQL всему голова! В любой современной области.
Кроме того, человек должен располагать временем для обучения и быть готовым находиться в таком режиме полгода.
Все указывает на студентов последних курсов технических вузов или на недавно закончивших обучение молодых специалистов.
Хотя подчеркну, что в первую очередь на собеседованиях мы все же смотрим на мотивацию человека. Это значит, что дорога открыта практически любому желающему.
2. Срок стажировки
Подумав, мы решили, что человек при достаточной мотивации с нулевого до базового уровня может вырасти за 6 месяцев (как раз столько, сколько мы ищем на рынке). Поэтому срок стажировки у нас сейчас полгода. При этом забегая вперед скажу, что на практике нам удалось сократить время подготовки специалиста до 3-4 месяцев. Дальше — набор практического опыта.
3. Режим обучения
Несмотря на то, что в нашу целевую группу входят студенты, мы все же ожидаем вовлечения на уровне полного рабочего дня. Это 40 часов в неделю. Но, безусловно, есть возможность гибко договориться о сессии и других активностях, главное, чтобы это было прозрачно и управляемо.
Почему полный рабочий день? Потому что в таком режиме стажер максимально погружается в атмосферу обучения и работы. Мы как бы моделируем ситуацию «а вот так мы можем работать в случае успешного окончания стажировки».
4. Платно или бесплатно
Вы уже видите, что у нас все по-взрослому. Стажер позиционируется как полноценный член коллектива с ожиданиями по вовлеченности и времени работы.
Поэтому за стажировку мы выплачиваем зарплату.
5. Брать ли в штат
Тут нужно уточнить что стажёры в Росбанке оформляются официально, а работают в отдельном структурном подразделении — отделе стажировок. Под штатом же я дальше буду иметь ввиду штат риск-технологий, куда стажер может быть переведен по окончании стажировки.
Обучая людей в школе, мы, конечно, видим в них потенциальных риск-технологов, людей, с которыми будем работать бок о бок. Но решение о переходе в штат, как правило, зависит от двух факторов. От того, как человек показал себя во время стажировки, и от наличия вакансий в Росбанке на время окончания стажировки. Причем именно в Росбанке. Даже если в самих риск-технологиях нет вакансий, мы стараемся использовать возможности и предлагать близкие направления в периметре всего Росбанка.
Ниже вы увидите, что большинство стажёров попадают в штат, но все же мы допускаем, что вакансий может не оказаться или человеку не подойдёт наша область.
Создание школы
С полученными ответами на ключевые вопросы в 2018 году мы приступили к созданию школы.
Определившись с бюджетом, мы нарисовали презентации, написали служебные записки и провели сессию демонстраций на разных корпоративных уровнях.
В итоге согласование председателя правления было получено и школа официально считалась созданной. Пока на бумаге.
Дальше был вопрос с рассадкой стажеров. В целом удача была к нам благосклонна и на этаже в принципе были свободные места, которые нам согласились выделить. Однако находились они далеко от места работы риск-технологов.
Рассудив, что эффективность процесса обучения напрямую коррелирует с расстоянием от ученика до учителя, мы решили, что сидеть стажеры должны внутри пространства риск-технологий.
Поэтому был запущен непростой процесс пересадки, в котором поучаствовали несколько подразделений. Было ОЧЕНЬ МНОГО коммуникаций и большое спасибо всем, кто с пониманием отнёсся к нашей потребности и в итоге согласился на переезд.
Теперь предстояло найти кандидатов на стажировку. Обсудив с HR варианты, мы остановились на размещении на HeadHunter и ярмарках вакансий «Найти IT», «Fresh tech». Впоследствии ещё добавился вариант с ассесмент-собеседованием от кадрового агентства, когда группа кандидатов приходит в компанию и собеседуется коллективно с представителями интересных им подразделений. HR, кстати, вообще много помогали нам на разных этапах создания школы. Как видите, каналов привлечения у нас было достаточно.
Сейчас, спустя два года от создания школы, могу с уверенностью сказать, что основным каналом по подбору для нас все же стал HeadHunter. Основная масса стажёров пришла именно с HH.
Итак, в июле 2018 первый кандидат прошёл собеседование и стал первым стажёром школы риск-технологий. Уже не на бумаге.
Процесс обучения в школе
От первого стажёра до сегодняшнего дня у нас было несколько итераций тюнинга подхода к обучению. По сути, каждый стажёр в процессе обучения даёт несколько циклов обратной связи и на её основании следующий стажер уже получает улучшенную версию курса.
Однако базовые принципы остались те же. Давайте посмотрим, как выглядит обучение.
Как только стажёр попадает на рабочее место, мы устраиваем краткий брифинг по тому, что его ждет в ближайшие дни. Брифинги сохраняются на ежедневной основе в течение недели-полутора.
На этих брифингах мы обсуждаем, как проходит процесс выполнения заданий, разбираем возникшие сложности, отвечаем на вопросы, держим, так сказать, руку на пульсе.
Для начала стажёру даются задания на адаптацию к окружающей обстановке. В виде заданий он должен найти внутрибанковские ресурсы, структуру своего подразделения, получить необходимые доступы к системам, поставить нужное ПО, добавиться в группы рассылки, чаты и т.д. Таким образом мы погружаем стажёра в контекст.
Дальше начинается цикл обучения, напоминающий институтский. На протяжении двух-трех недель (зависит от динамики выполнения заданий) стажёр дозировано получает теоретическую информацию, после которой нужно выполнить ряд практических заданий по прослушанной тематике.
Теория
Теорию читают действующие риск-технологи. Этот подход позволяет получить win-win в кубе.
Во-первых, это позволяет познакомиться стажёру с членами команды и наоборот.
Во-вторых, рассказывают люди, каждый день применяющие то, о чем говорят на лекции. Это не теоретические умозаключения, а прикладные навыки.
В-третьих, это развивает текущих риск-технологов. Они прокачивают навыки презентации, учатся работать с вопросами, а также получают обратную связь по процессам, которые им самим давно кажутся очевидными.
Теоретически блок начинается с лекции об общих принципах банковского кредитования и роли риск-технологий в кредитном конвейере.
Дальше мы рассказываем про то, что такое Agile и как он работает у нас.
Затем детально рассказываем про то, какие agile-команды есть в риск-технологиях, и углубляемся в процессы каждой из команд.
И наконец, переходим к технологиям и инструментам, с которыми работают команды.
Часть лекций проходит в виде воркшопов, на которых разбирается механика работы инструмента. Например, если это SAS RTDM, то прямо на лекции мы открываем интерфейс и рассказываем про назначение каждого из элементов, показываем действующие кампании по обработке кредитных заявок.
Материалы, использующиеся на лекциях, доступны в базе знаний риск-технологий на Confluence, поэтому стажер всегда может детально разобрать, что не было понятно, или обратиться к технологу, проводившему лекцию.
По окончании лекции со стажером проговаривают задание, которое он должен выполнить. Как правило, это какой-то синтетический кейс, повторяющий реальную ситуацию, только на непроизводственной среде.
Это может быть построение запроса в базу данных, тюнинг существующего кода, тестирование изменений, разбор аномальной ситуации и так далее.
Кстати, задания у стажёров проверяют сами риск-технологи.
Отдельно скажу, что в процессе обучения, помимо своих лекций, мы используем бесплатные курсы на открытых интернет-ресурсах, к примеру, принципы работы баз данных на stepik или обучение git. В этом случае задание состоит в том, чтобы стажер предоставил сертификат об окончании обучения или скриншот, подтверждающий завершение курса.
Завершается теоретическая часть блоком лекций по тестированию доработок и сбору установочных пакетов.
Это, как я говорил, в течение двух-трех недель.
Практика
После того, как стажёр выполнил последнее синтетическое задание, мы назначаем встречу, на которой обсуждаем процесс обучения, а также распределяем стажёра в одну из действующих agile-команд риск-технологий.
Работа в команде – это вторая большая часть стажировки. Теперь, имея общее представление о том, как работают риск-технологии в целом, стажер начинает вместе с командой работать над конкретными боевыми задачами.
Внутри команды ему выделяется ментор – человек, первично определяющий задачи для стажёра и помогающий ему прийти к решению этих задач.
Поначалу это простые задачи вроде анализа аномалий, заполнения реестра сбоев, тестирования и так далее. Но постепенно класс задач усложняется и к концу стажировки человек уже, как правило, имеет опыт в базовой разработке.
При этом важно, что стажёр становится полноценным членом команды. Он участвует во всех командных мероприятиях, имеет право голоса наравне с текущими технологами, берет на себя ответственность за решение конкретных задач и за климат в команде.
В момент окончания стажировки мы еще раз назначаем встречу, где даём и получаем обратную связь за все время обучения. На этой же встрече мы можем предложить стажёру перейти на одну из штатных позиций в Росбанке (если есть такая возможность).
И всё. Ура-ура! Процесс стажировки завершён. В школе появляется вакансия на стажировку, и процесс повторяется заново с учетом полученной обратной связи.
Цифры и факты
Теперь немного цифр.
- Создание школы шло с апреля 2018 по июль 2018.
- Первый стажер начал обучение в июле 2018.
- Подготовлены кадры для 6 разных agile-команд (направлений) Росбанка.
- Максимальная ёмкость школы в единицу времени (одновременно обучалось): 9 стажеров.
- Срок подготовки специалиста до перевода в штат: 3-4 месяца.
- Всего через школу риск-технологий прошло: 22 человека.
- Принято в штат Росбанка 100% стажёров, прошедших обучение.
Распределение по подбору
Заключение
Школу как проект, безусловно, можно считать успешной.
Мы не только создали в Росбанке работающий инструмент для подготовки специалистов нужной квалификации, но сформировали новую систему ценностей командной работы, когда обучение воспринимается как непрерывный процесс развития. Сначала ты стажер и слушатель, потом уже сам преподаёшь для новых стажёров, прекрасно понимая их потребности и переживания.
Уже сейчас основная масса вакансий риск-технологий заполняется именно выпускниками школы.
Конечно, пандемия Covid-19 в этом году внесла свои коррективы, и после последнего выпуска процесс найма стажёров риск-технологов в полной мере пока не возобновлён, но мы надеемся на лучшее и рассчитываем, что в скором времени школа снова откроет свои двери.
