Срезы КТ печатаются в негативе на плёнке, точно так же, как в начале двадцатого века (в 1895 делали на пластинах, а не плёнке). Но съёмка идёт на матрицу, примерно как в профессиональной зеркалке, только улавливающей рентген-излучение. Поскольку в медицинских вузах никто не обновлял стандарты, врачи умеют работать с инвертированным изображением и на плёнке, и томографы отдают им картинку именно в том виде, в котором её можно отнести на просмотровый стол и просветить. Переворачивать изображение в истинные цвета (делать из негатива позитив) не принято по той же причине. Просмотровые столы в нашей клинике не используются, но стоят в каждом кабинете, потому что таков норматив.

До ведения блога на Хабре у нас очень редко спрашивали, что же именно на томограмме. Предполагалось, что пациенту для большинства ситуаций достаточно словесного описания, увиденного врачом, а в крайнем случае он без проблем возьмёт исходные файлы и отнесёт съёмку в другую клинику.

Но вы не такие. Вы очень часто спрашиваете, как же именно читать томограмму и что там нарисовано. Это укладывается в психологию визита ИТ-пациента, поэтому мы объясняем, но объяснять мы можем только на примере вашего снимка и недолго.

В целом, врачу никогда не придёт в голову учить пациента читать КТ, потому что это бессмысленно. Но я подумал: а почему бы и нет? Конечно, вы не наработаете 20-летний опыт определения разных сложных случаев по рентгеновской тени тканей, но, по крайней мере, сможете определить 40–50% базовых картин.


Видно отражение от металла, его дают множественные снимки

Я покажу, как выглядит воспалённая пазуха, металл, запломбированные и незапломбированные каналы, очаги.

У нас, бывает, стажируются студенты медицинских вузов, которые до этого работали в стационарах ОМС. И мы время от времени нанимаем врачей из клиник с технологическим уровнем ниже нашего, а потом некоторое время переучиваем. На мой взгляд, у отечественной медицины две серьёзные системные проблемы:

1. Ориентация на KPI врача по выручке.
2. Отсутствие целостного подхода к эффективности лечения.

С первым, думаю, вам более-менее понятно. Это классические случаи расширения показаний: «Ваш можно зуб лечить, но лучше сразу вырвать и поставить имплант», это классические передиагностики (назначение избыточных процедур при понятном диагнозе), и самый частый случай — лечение по симптомам.

Лечение по симптомам в стоматологии выглядит так: приходит пациент, у которого есть острая боль. Врач видит один случай кариеса и ещё ряд проблем, которые пока не болят, но дальше будут стоить ему половины челюсти. Боль убирается на первом приёме. А дальше у врача возникает сразу два морально-этических конфликта. Первый связан с тем, что пациент на его «участке», скорее всего, придёт лечить проблему к нему, поэтому если сейчас не говорить, проблема превратится в очевидную с чеком раза в 4 выше минимум. И пациента не надо будет уговаривать на эту сумму лечения. А вторая в том, что если пациенту неочевидно, зачем лечить то, что не болит прямо сейчас, то врач должен дать прогноз. Многим сложно разговаривать, многие понимают, что пациент без боли может и не поверить и пойдёт к другому врачу. В общем, отношения с ним подостынут, и добрым доктором вы для него быть перестанете, потому что он пришёл за простой пломбой, а вы ему про какой-то корень другого зуба. К такому врачу лучше не ходить больше.

В итоге возникает прямо устойчивая практика не говорить пациенту про потенциальные проблемы. В нашей биоэтике — это совершенно недопустимо.

Маленькое входное отверстие, через которое пробрались бактерии, иссечённая кариозная полость и пломба в конце

Зубы — это единственное место, где здоровый человек может просто взять и потрогать свой скелет пальцем напрямую.

— Что такое пломба?

Это когда мы высверливаем вам кусок зуба и заливаем на его место цемент с полимером, который станет заменой тканей зуба.

— Я буду чувствовать что-то пломбой?

Нет, но в той ткани, которую мы удаляем, из нервных клеток находятся только температурные датчики. Как таковой зуб устроен как некое твёрдое тело, установленное на корень. Он как бы подвешен в сумке, и эта сумка снабжена рецепторами давления. Большая часть чувствительности приходится как раз на попытки отклонения корня от оси, что позволяет с 10-микронной точностью ощущать еду. Так что в целом не очень важно, что у вас установлено сверху, это просто самое твёрдое и прочное, что нашлось в арсенале у организма. Поскольку по такому техзаданию он может продуцировать только кость, там кость с эмалью.

— То есть можно поменять эту верхнюю часть без особых проблем?

Да, две трети зуба — это корень. На коронковой части можно убирать часть кости и заменять её пломбой, а можно почти полностью снять коронку и заменить её на какой-то современный материал, например, сверхпрочную керамику. Только надо будет восстановить геометрию, иначе при слишком плоском зубе организм будет «додавливать» до контакта, а при слишком «остром» — по первому контакту защищать от закрытия остальные. Кончится такой каскад ошибок не изменением формы зубов, а перекосом челюстей и суставов.

В общем, давайте поговорим про глупые вопросы про пломбы, которые оказываются не такими уж и глупыми.

Иногда медицинское вмешательство идёт не по плану. Сейчас будет один из таких примеров. Сначала наш врач ошибся, неверно оценив состояние тканей (мы шли на осознанный очень малый риск, и он отработал), затем вскрылось достаточно большое бактериологическое поражение, а потом добавилось ещё немного сюрпризов.

Мы в хирургии сюрпризы очень не любим. И про такие истории обычно не рассказываем, их хочется спрятать под ковёр и не вспоминать. Но это часть реальности: такое случается во время операций даже у самых подготовленных врачей с самой современной техникой. Вопрос в том, что с пациентом происходит дальше.

Итак, пациентка в возрасте 59 лет пришла к нам, чтобы поставить импланты. Перед этим нужно было сделать несколько удалений, передвинуть зуб и почистить глубокий кариес. Всё началось с простого удаления верхней восьмёрки и сразу пошло не так.

Ниже будут фотографии частей человека изнутри, поэтому аккуратно.

Электрический инъектор и ампула ультракаина.

В теории всё достаточно просто: мы электрически деполяризируем мембраны нейронов нервов, они становятся неспособными к передаче информации, в итоге в вас можно тыкать скальпелем, а мозг об этом никогда не узнает.

Сложности начинаются уже на той стадии, когда вместо электротока на мембраны нейронов мы вводим вам в организм химическое соединение. Потому что так куда практичнее и легче. Точнее, мы, наверное, никогда бы не догадались про такой химический эффект, если бы не наркоманы. Когда кокаин ещё был разрешён и активно использовался в разных целях, испытатели заметили характерное онемение слизистых при введении. Это вызвало интерес, в частности, научный. Небезызвестный товарищ Зигмунд Фрейд, будучи студентом, очень увлёкся темой и исследовал местное анестезирующее действие. Дальше выяснилось, что раствор вещества просто изъязвляет слизистую, и спустя годы получилось выделить нужный амин, который, собственно, дальше и создаёт поток ионов Na+. Пропуская ещё несколько шагов на молекулярном уровне — нерв временно инактивируется.

Боль — это информация, и, блокируя информационный обмен через нерв, мы обезболиваем какой-то участок тела.

Мало что изменило стоматологию так, как открытие местной анестезии. Никакое материаловедение, никакие новые лекарственные средства и никакие знания об анатомии не дали такого большого толчка лечебным действиям. Под местной анестезией стало можно делать с зубами фактически что угодно, а не просто быстренько их выдирать, пока пациент не успел опомниться.

И, конечно, анестезия анестезии рознь. Давайте расскажу, в чём там ещё подводные камни.

Давайте разберём ещё один медицинский случай, в котором к нам пришла девушка 25 лет, её врач в региональной стоматологии хотел удалить 6 зубов после недолеченного пульпита. Поскольку у нас технический уровень всё же чуть выше, четыре из них удалось спасти.


На фотографии этой прекрасной девушки видны кисты, где кость уже распалась из-за давления гноя

Случай достаточно типовой, если брать каждый зуб отдельно, и это как раз та стадия, когда безграничное терпение — это не добродетель. Если ваш стоматолог вам говорил, что с верхушкой корня на снимке что-то не так и хорошо бы её в течение года открыть и полечить — то вот это как раз начало похожей ситуации.

Итак, если пациент попадается особо упорный, а такое встречается чаще, чем хотелось бы, то он вполне может потерпеть боли в кариозном зубе. И нет, потом зуб не выздоровеет, просто через какое-то время анаэробы наконец догрызут твёрдые ткани зуба и примутся поедать пульпу. Дальше, если пациент окажется терпеливым, он может наконец дождаться, пока мягкие ткани зуба будут сожраны, и порадоваться от облегчения, так как мёртвым тканям уже не так больно. Инфекция продолжит свой путь, постепенно выходя за верхушку корня. И вот тут начинается самое интересное.

Поговорим о том, как людям удаётся ходить с кучей гнойных очагов в голове и спокойно это терпеть. Коснёмся жизнерадостных подробностей про подтекающие свищи и о том, почему всё это обостряется вплоть до экстренной госпитализации. Ну и наконец расскажу про то, что такое резекция верхушки корня и почему не обязательно удалять половину зубов, которые можно спасти. Ну и вообще заодно разберёмся с периодонтитом.

При использовании вот такого изолирующего платка на пациенте с клаустрофобией можно проделать отверстие в неважном месте: иначе пациент будет бояться, что мы его удушим

Взрослые люди боятся нас больше других врачей. На втором месте, пожалуй, хирурги, но их боятся недолго. Около трети пациентов страдают стоматофобией или дентофобией.

Лучший страх — рационализированный. «Ааа, доктор, я сейчас открою рот, а вы засунете туда здоровенную длинную иголку и что-то сделаете» — отлично. «А вы заразите меня гепатитом от своих грязных инструментов?» — ещё лучше, всё предельно рационализировано. Кстати, требовать показа стерилизации — это ваше совершенно обычное право. «А если бормашину разорвёт у меня во рту, то осколки полетят наружу или внутрь?» — вообще лучшее, с чем можно работать, ведь у пациента есть конкретный сценарий. Точнее, даже два!

Страх перед врачом чаще всего иррациональный. Где-то когда-то кто-то залез пациенту в рот неудачно в детстве, и вот уже врачи стали сначала злыми бабайками, а потом просто сформировался комплекс по типу «лучше сдохну, но им не сдамся». Страх испытывать нормально, и со страхом можно работать. Вопрос в том, как. Например, женщины могут плакать в кабинете от эмоционального напряжения — это нормально, до трети пациентов так делает. А вот мужчины поступают иначе. У них есть замечательный лайфхак: они не приходят.

В общем, заходите, я научу вас бояться стоматологов. Поговорим про причины страха, методы работы с ним и немного про реальные риски. Ну и то, что благодаря советскому ОМС-подходу у меня теперь в каждой клинике по боксу с наркозом.