В наши дни Тайвань не сходит со страниц мировых медиа: его ключевая роль в глобальном производстве чипов общеизвестна, как и связанные с этим риски для цифрового мира, включая стремление КНР подчинить себе непокорный остров. Современный Тайвань — земля высоких технологий, состоящая из сияющих неоном мегаполисов с высокотехнологичными заводами пополам с живописными горами. Уровень жизни на Тайване вполне сопоставим с современным японским или южнокорейским, а демократичности его политической системы в Японии или в Сингапуре могут только завидовать, не говоря уж про КНР.
Но так было отнюдь не всегда. Несколько десятилетий назад на Тайване царила диктатура с военным положением и «белым террором». Население было лишено многих прав, работало почти что за еду на примитивных полях и кустарных фабриках по пошиву ширпотребной одежды, игрушек и зонтиков. Подушевой ВВП был на уровне ещё колониальной Нигерии, а структура экономики больше напоминала современный Бангладеш, не имея и намёка на будущий высокотехнологичный расцвет.
Как Тайвань, который даже ближайшими союзниками юридически не признаётся независимым от КНР государством, умудрился из этой кромешной безнадёжности превратиться в процветающую кузницу цифрового будущего планеты?
До недавних пор история Тайваня была печальной и безрадостной. Предполагаемая прародина австронезийских народов, ныне живущих от Мадагаскара до Новой Зеландии и Гавайев веками находилась на отшибе истории. Населённый неолитическими аборигенами остров понемногу колонизировали китайские переселенцы, попутно его берега становились пристанищем то японских пиратов, то голландских торговцев.
В 1895-м Тайвань отобрала у правившей Китаем империи Цин молодая Японская империя. Колонизаторы сочетали жестокое подавление любой оппозиции и попытки принудительно японизировать местных китайцев и аборигенов с серьёзными вложениями в экономику и инфраструктуру острова: его пытались сделать «образцово-показательной колонией». Успехи были противоречивыми, большая часть жителей осталась бедными необразованными крестьянами.
Когда японцы проиграли Вторую мировую войну, победители изъяли остров и передали его официальному китайскому правительству Гоминьдана. Вот только спустя четыре года националисты Гоминьдана проиграли Гражданскую войну коммунистам — и все, кто успел, бежали от «красных» на отделённый проливом Тайвань. Включая многих крупных предпринимателей, состоятельных людей и высококлассных специалистов.
Естественно, коммунисты попытались добраться до гоминьдановцов и там — но в Корее уже началась война, и в окрестных водах с самым мрачным видом появились авианосные соединения и линкоры ВМФ США. Не срослось.
В первые десятилетия после эвакуации «белых» на остров жизнь на Тайване была бедной, трудной и печальной. «Два Китая» в суровости и свирепости к гражданам стоили друг друга. Пока на континенте славили гений Мао, громили древние памятники, истребляли воробьёв и бросали профессоров «народно перевоспитываться» в глухие деревни — на острове за подозрения в симпатии к коммунистам, попытки протестов и забастовок, разговоры о демократии, правах человека и интересах трудящихся, можно было в лучшем случае попасть в тюрьму, а в худшем угодить под расстрел или «исчезнуть».
Конкурентоспособность тайваньской экономики, как позже будет и при открытии миру КНР, поначалу строилась на дешевизне и бесправии рабочей силы. Впрочем, хватало и во всех смыслах толковых мер. На острове по уже опробованному в послевоенной Японии образцу американский экономист Вольф Ладежинский помог организовать аграрную реформу: у крупных землевладельцев принудительно выкупили участки и продали крестьянам на условиях льготной рассрочки. Помещики получили много денег, которые пришлось вкладывать в бизнес и производство — а с земледельцев сняли удушающую хватку помещичьей аренды и превратили их в мелких собственников.
Уже в 1948 году на острове из иностранных комплектующих наладили производство несложной радиотехники. В начале 50-х годов разорённая войной и бомбёжками бывшая метрополия получила сильнейший толчок в развитии: Япония оказалась ближним тылом для огромной группировки войск ООН во главе с США, сражавшейся в Корее с коммунистами. Везти всё необходимое для сотен тысяч военных с массой сложной техники было слишком далеко, дорого и сложно даже для американской логистики.
Японские предприятия получили колоссальные военные заказы, а после окончания войны продолжили развитие на уже созданном заделе с американскими технологиями и разнообразными рынками сбыта. Поначалу товары японского производства были похожи по качеству на китайский «ширпотреб» 90-х годов — зато стоили дёшево, производились в больших количествах и продавались в весьма бедном мире 50-х и 60-х на ура.
Поскольку тайваньская рабочая сила была ещё дешевле японской, а старые связи не успели слишком уж разорваться — часть заказов растущей как на дрожжах японской промышленности доставались и тайваньским подрядчикам. Общие враги, общие союзники и общая коммерция помогли вчерашним врагам, японцам и гоминьдановским китайцам, найти общий язык.
С середины 60-х годов тайваньская промышленность, начинает всё более быстрый рост. Начав с самой дешёвой одежды, игрушек и зонтов, тайваньские компании расширяли ассортимент продукции в сторону всё более сложных и технологичных товаров. Правда, в электронике и машиностроении поначалу речь шла только о сборке продукции из японских деталей — но лиха беда начало. В экономику пошли внутренние и внешние инвестиции, уже не только из Японии и США, но и из Западной Европы.
Часть лицензий на производство закупались официально, к части же авторских прав у мелких тайваньских производителей было такое же философское отношение, как у их континентальных китайских коллег в 90-е. Да и японцы в те годы нередко грешили тем же. Тайваньское экономическое чудо не в последней степени — как и у других «азиатских тигров» — исходно во многом коренилось в грошовой рабочей силе, собиравшей низкокачественный контрафакт в сарае у дядюшки Ли «из чего-то и палок». Ну а кому легко со стартовым капиталом?
В конце 1960-х годов на Тайвань пришла американская компания «Philco-Ford», специализировавшаяся на производстве радио- и электронной техники. Она одной из первых решила попробовать перенести производство в Азию, и её выбор пал на Тайвань. Производство с участием местной рабочей силы, гораздо более дешёвое, чем в США, удалось наладить с вполне сопоставимым с американским качеством. Не в последнюю очередь сыграло свою роль то, что при всей свирепости внутренней политики Гоминьдан всё же солидно вкладывался в массовое образование.
Стало ясно, что при должном управлении и организации производственных процессов перенос производства из стран Запада с их большими зарплатами и социальными правами рабочих в Азию с дешёвой, бесправной и при этом дисциплинированной рабочей силой может быть крайне выгодным. Из острова, где производят плохой и дешёвый ширпотреб, Тайвань в глазах бизнеса и потребителей начал превращаться в место, где при желании можно разворачивать производства с высоким, почти «западным» качеством продукции. Через некоторое время «Philco» стала одной из первых же компаний, которые почти полностью перенесли производство в Азию — и её примеру стали следовать очень многие.
Среди них была американская корпорация RCA (Radio Corporation of America), занимавшаяся производством широкого спектра электроники военного назначения для вооружённых сил США. На рубеже 60-х и 70-х годов под впечатлением от столкновения с советской военной техникой в Индокитае и на Ближнем Востоке американские военные начали делать ставку на глубокую цифровизацию систем вооружения. В 70-х RCA и правительство Тайваня заключили соглашение о строительстве на острове завода по производству чипов по технологии CMOS, а также обучении в США тайваньских инженеров со специализацией в микроэлектронике. Правда, производство из соображений удешевления получилось крайне токсичным — и немало рабочих заработали на заводе в Таоюане онкологические заболевания. Судебные процессы по этому поводу продолжаются до сих пор.
К концу 70-х годов изменилось и политическое окружение Тайваня. После вьетнамской катастрофы и взрывного роста цен на нефть США оказались в тяжёлом социально-политическом и экономическом кризисе, который заставил американское общество многое переосмыслить (и заодно породил эстетику классического киберпанка). Общество США сотрясали скандалы, показавшие американцам, какую дичь творили их политики, военные и спецслужбы под предлогами холодной войны. Злым от кризиса практически во всём американцам это сильно не понравилось, и вопросов своим властям они стали задавать гораздо больше.
В результате готовность Вашингтона покрывать любых «с*киных сынов» только на том основании, что они против коммунистов, сильно просела. До означенных «с*киных сынов» стали доводить, что для сохранения поддержки свободного мира, стоит хотя бы немного стандартам этого самого свободного мира соответствовать в плане демократии, либерализма и прав человека — а не кидать людей в тюрьмы вагонами за чтение Энгельса или попытку создать профсоюз.
Конкретно для тайваньского Гоминьдана ситуация усугубилась тем, что Вашингтон старательно сближался с Пекином против Москвы, невзирая на всё своеобразие КНР при ещё живом председателе Мао. В этом свете «токсичность» тайваньской политической системы повышала шансы на то, что остров сдадут китайским коммунистам в качестве какого-нибудь жеста доброй воли. Да и общество на Тайване менялось: нищета сменялась всё более обширным средним классом, включая высокопрофессиональных рабочих. Запрос на демократизацию и либерализацию рос буквально со всех сторон.
После смерти в 1975 году отца-основателя Гоминьдана Чан Кайши его сын Цзян Цзинго (во времена обучения в СССР известный как Николай Елизаров) взял курс на плавное «раскручивание гаек». Либерализация и приватизация в экономике, стимулировавшая усиление и без того огромных иностранных инвестиций, аккуратно соседствовала с программами крупномасштабных государственных инфраструктурных проектов, включая «Десять больших строек».
В 80-х годах диктатура Гоминьдана плавно, хоть и не без эксцессов, наконец сменилась демократией. Именно в это время на острове появляется собственное производство микрочипов.
Первой была UMC, созданная в 1980 году на базе государственного научно-исследовательского института промышленных технологий — одного из главных научно-технических центров, обеспечивших переход Тайваня к массовому высокотехнологичному производству. Ещё в 1977 году в этом НИИ было запущено первое опытное литейное производство интегральных схем на острове, и именно с него идёт история собственного тайваньского производства микрочипов. В 1985 году UMC официально зарегистрировалась на Тайваньской фондовой бирже, и вскоре помимо выпуска интегральных схем занялась и производством персональных компьютеров.
В 1987 году, появилась на свет Taiwan Semiconductor Manufacturing Company — та самая TSMC, которая быстро обошла UMC и ныне является крупнейшим глобальным производителем микрочипов, в том числе почти всех передовых с минимальной размерностью.
Её основатель, Морис Чанг, вернулся на Тайвань в 1985-м, после трёх десятков лет работы в США на Texas Instruments — первопроходцев в создании интегральных микросхем. Чанг покинул американскую корпорацию с поста, ни много ни мало, вице-президента по внешнеэкономической деятельности. При поддержке тайваньского руководства, и опираясь на уже существующие на острове профессиональные инженерные и рабочие кадры, он сумел создать на острове компанию по производству недорогих и высококачественных чипов для зарубежных заказчиков. А попутно в 1988 году возглавил тот самый НИИ промышленных технологий, кадры которого изрядно помогли успеху его корпорации.
TSMC предложила крупнейшим американским корпорациям производить для них чипы на очень выгодных условиях. Масштабы грядущего успеха компании в то время вряд ли мог представить даже её основатель. Правда, на массовом слуху TSMC оказалась только в последние годы — а до рубежа 2010-х и 2020-х она была известна в основном специалистам как подрядчик, скромно обеспечивавший успехи таких глобальных компаний, как Intel, Apple, Qualcomm, Nvidia, AMD, Marvell Broadcom, MediaTek, Huawei.
Морис Чанг и его коллеги сумели использовать идеальный «коридор возможностей», зайти на перспективнейший рынок, когда это ещё требовало не таких уж высоких технологий и колоссальных вложений, и стать на нём почти монополистами, за которыми теперь очень трудно угнаться.
Отнюдь не микрочипами едиными, тайваньский хайтек расцвёл в конце 80-х годов. В 1987 году на основе созданной в 70-е семейной фирмы Multitech была образована компания Acer. Характерным признаком времени стало то, что теперь тайваньские высокотехнологичные компании стали бодро осваивать Америку и Европу. Acer уже в 1988 году купил калифорнийского разработчика и производителя ПК Counterpoint Computers, и перенёс производство к себе. На следующий год Acer приобрёл нидерландскую компанию Kangaroo Computer B.V., ставшую его европейским филиалом, и создал совместное предприятие по производству микросхем с американской Texas Instruments.
В 1989-м на свет появился Asus, быстро ворвавшийся на рынок производства компьютерной и телефонной техники. В 90-е Тайвань окончательно стал одним из главных мировых центров производства компьютерной техники, а затем и сотовых телефонов. Ну а о чипах и говорить излишне.
Впечатляющий путь за три-четыре десятка лет со старта на уровне нищей диктатуры с необразованными крестьянами, да ещё и под постоянной угрозой военного вторжения.
Telegram-канал с полезностями и уютный чат
