Представьте себе довольно крупный город по меркам 17 века, обладающий правом на самоуправление, которое позволяет местным аристократам управлять городом (т.е. распоряжаться землями, регулировать работу цехов и купеческих гильдий, издавать законы и так далее), во многих аспектах без оглядки на государственные власти. Таким образом, горожане, пусть и малая их часть, активно вовлечены в политическую жизнь города.
Когда страна погрязла в продолжительной религиозной войне со своим соседом, то город был осаждён одним из первых, потому что находился неподалёку от границы. Жители этого города, в отличие от большей части населения страны, исповедовали ту же веру, что и осаждающие, и говорили они почти что на одном языке, поэтому пришельцы предложили местным сдаться по-хорошему: делить, мол, нечего. В то же самое время из других осаждённых, но не сдавшихся добровольно городов начали приходить дурные вести: их жителей за непокорность постигла очень незавидная участь. Горожане думали-думали, и после продолжительных дискуссий и переговоров победила партия, выступавшая за сдачу города. В пользу сдачи, помимо очевидного, говорило то обстоятельство, что горожане были не всем довольны в своей родной стране: например, давлением на свою веру со стороны большинства, исповедующего другую религию. Пришлые соседи-единоверцы казались шансом на новую жизнь. Город открыл ворота перед иностранным войском, который расположился в нём гарнизоном в пару тысяч человек на последующие 7 лет.
