Что, если самые надёжные системы защиты — двухфакторная аутентификация, тренинги по социнженерии, чёрные списки — на самом деле работают против нас? Что если каждое новое правило, каждый баннер «Осторожно, фишинг!» не укрепляет безопасность, а формирует в пользователе постоянное ощущение угрозы — и делает его уязвимее?
Представьте мир, где все действуют разумно: логично, автономно, добродетельно.
И при этом хладнокровно убивают или манипулируют, потому что их «добродетель» проходит тест на всеобщность. В этом мысленном эксперименте формальная логика не спасает от морального кошмара. Алгоритм не различает помощь и манипуляцию — он видит синтаксис, но не смысл. А настоящая битва идёт не за пароли, а за интерпретацию.
Где проходит грань между заботой и контролем? Когда доверие становится оружием?
Чтобы увидеть эти ловушки, нужен не просто код, а взгляд гуманитария.
Иначе мы будем строить идеальные системы, в которых человек постепенно перестаёт быть субъектом.

Когда мы проектируем ИИ-агентов, мы обычно начинаем с анализа пользовательского опыта: клики, воронки, метрики.
Но что, если сам этот опыт — не отправная точка, а результат?

Что если то, как человек взаимодействует с системой, уже определяется невидимыми структурами — теми, что работают до любого действия, до любого выбора?

Именно здесь на помощь приходит Иммануил Кант — не как философ в парике, а как первый системный архитектор опыта.

Он бы не стал спрашивать: «Каков опыт пользователя?»
Он спросил: «Что именно делает возможным опыт?»

Представим, что вы сидите за ноутбуком, пишете статью, работаете с ИИ-ассистентом — он подсказывает формулировки, проверяет стиль, следит за терминологией.
В какой-то момент вы пишете слово «негр» — просто как часть цитаты, без злого умысла.
А асисстент вдруг отвечает:

Мы живём в эпоху, когда граница между человеком и машиной, между субъектом и инструментом, между реальностью и иллюзией становится всё более размытой. Искусственный интеллект больше не ограничивается алгоритмами распознавания образов или рекомендательными системами. Он проникает в саму ткань повседневности как ИИ-агент — активный участник общения, советчик, наставник, собеседник, даже друг. Эти агенты уже встроены в образовательные платформы, медицинские приложения, системы поддержки принятия решений, социальные сети и домашние помощники. Они не просто отвечают на запросы — они имитируют субъектность: говорят «я», выражают заботу, реагируют на эмоции, предлагают решения. И чем совершеннее становится их поведение, тем сильнее вопрос: как с ними жить? Как относиться к тому, что перед нами — не человек, но ведёт себя так, будто им является?

Проблема нашего времени — совместная жизнь с ИИ-агентами, которые становятся неотъемлемой частью нашей реальности. Они уже везде: в чатах, в голосовых помощниках, в виртуальных терапевтах, в персональных наставниках.

И главное — дальше будет больше. С развитием генеративного ИИ, доступных фреймворков и облачных платформ, проектирование ИИ-агентов резко удешевляется. Теперь не нужно быть крупной корпорацией, чтобы создать собственного «разумного» помощника. Достаточно базовых навыков, доступа к API и немного воображения. Это демократизация технологий, но одновременно — и массовое распространение искусственных субъектов, которые не обладают сознанием, но искусно имитируют его признаки.

Представьте, что вы пытаетесь объяснить, как работает компьютер, человеку из XVIII века. Вы говорите: «Вот железо — кремниевые пластины, провода, электрические импульсы.

А вот — программа: она не материальна, но управляет всем этим».

Он, вероятно, спросит: «Как нематериальное может двигать материальное?» — и окажется, что он только что сформулировал ту самую проблему, с которой столкнулся Рене Декарт: как мыслящая субстанция (душа) взаимодействует с протяжённой материей (телом)?

Декарт разделил реальность на две субстанции: res cogitans — мыслящую, нематериальную субстанцию (душа, сознание) и res extensa — протяжённую, материальную (тело, природа). Однако, признав их радикальное различие, Декарт не смог объяснить, как они взаимодействуют. Он предположил, что связь осуществляется в шишковидной железе мозга, но это решение осталось чисто гипотетическим и не удовлетворило ни его последователей, ни критиков. Вопрос о том, как «нематериальное мышление» может вызывать «материальные действия» (например, желание поднять руку приводит к её движению), стал центральным парадоксом рационалистической философии.

Последующие философы пытались преодолеть этот дуализм, предлагая различные решения. Монистические подходы — как материалистические (Ламетри, Фейербах), так и идеалистические (Беркли, Гегель) — отрицали одну из субстанций: либо утверждали, что сознание — всего лишь продукт материи, либо, наоборот, что материя — иллюзия, порождённая сознанием.

Другой путь — параллелизм (Лейбниц, Спиноза): сознание и тело не взаимодействуют, а развиваются параллельно, как два синхронизированных механизма.