В школе я очень любил биологию, но у неё была очевидная проблема. Эволюция — суть жадный алгоритм, который мгновенно вознаграждает за небольшие улучшения. Тысячи лет постепенных улучшений, и вот перед вами утконос.

Проблема в том, что у него есть глаз. И другие сложные органы. А у тех же птиц есть крылья. И никакой жадный алгоритм не даёт понять, как можно тысячелетиями отращивать половинку крыла. Эта штука не просто не помогает, а откровенно мешает.

Крыло работает только тогда, когда целое. Половина крыла не даёт оторваться от земли.

Примерно такой же вопрос к сложным мутациям. Как так можно поменять пару букв в коде, чтобы он вдруг стал отлаженной библиотекой с чем-то полезным?

Ну или вот хвост павлина. Как можно развить такую длинную бесполезную штуку, которая люто нравится хищникам? Разве не должны были выжившие павлины стать ловкими и короткохвостыми?

Свои ответы я получил уже довольно поздно, но помню, как был рад их услышать. И наблюдая за идущим сейчас холиваром про теорию Дарвина, вижу много людей, которые задают те же самые вопросы.

Автор статьи: Артем Михайлов

Моделирование биологических явлений позволяет нам лучше понимать и прогнозировать поведение живых систем, начиная от популяционных динамик до молекулярных взаимодействий. Биологические явления нередко слишком сложны, чтобы быть полностью понятыми на интуитивном уровне, и моделирование предоставляет нам мощный инструмент для их анализа.

Моделирование биологических систем позволяет ученым исследовать разнообразные аспекты биологии, такие как динамику популяций, структуру генных сетей, взаимодействие молекул внутри клеток и многое другое. Это полезно не только в фундаментальных исследованиях, но и в практических областях, таких как медицина, сельское хозяйство и экология.