Врачи в платной медицине часто получают за выручку с пациента. С точки зрения благополучия пациента это, мягко и очень корректно выражаясь, противоречит здравому смыслу.

Это неизбежный конфликт между тем, что нужно было помогать людям, — и коммерческими целями клиники.

Моим главным желанием было разделить мир медицины и продаж так, чтобы мои врачи думали только о медицинском аспекте. И одна из самых важных вещей, которую мы сделали, — это фиксированная цена лечения до результата.

То есть мы берём не за процесс и промежуточные операции, а за переход в целевое состояние.

Это значит сразу три очень интересных вывода:

1. Окончательная цена называется сразу до лечения. Она не будет меняться от длительности лечения, возможных осложнений, ошибок, дополнительных процедур и так далее. Наша задача — всё это спрогнозировать.
2. Мы даём очень долгую гарантию на результат. Например, на ряд сложных вмешательств — 5 лет, на более простые — 3 года.
3. Эта гарантия — не цена «за ремонт» при гарантийном случае, а полноценное обслуживание все эти годы, включая профилактики.

То есть как вы покупаете сервер за 2 миллиона и платите ещё 1 миллион за поддержку на 3 года — так и у нас очень большая доля трат приходится на стабилизацию, обеспечение расходников и так далее.

Что самое удивительное, при таком подходе и высоких ценах нашего верхнего сегмента, получается иногда дешевле, чем в клиниках среднего сегмента. Не всегда, но сейчас объясню, в чём дело.

Знакомьтесь: Илья — один из подписчиков нашего блога на Хабре, разработчик. В 2021 году он уехал жить и работать в Швецию. Последние двадцать лет у Ильи были крайне напряжённые отношения со стоматологами. Точнее, этих отношений не было совсем: с начала двухтысячных он ни разу не был у зубного.



В 90-е годы врачей, с которыми Илье приходилось тогда иметь дело, ни разу не посетила мысль о том, что пациенту во время приёма должно быть комфортно и не больно. Так что доверие к представителям нашей профессии было подорвано очень качественно.

Время шло, проблемы копились, пора было что-то с ними уже сделать. И тут на сцену вышли мы.

Поначалу — заочно: Илье попались на глаза наши статьи о типичных проблемах айтишников и он начал пролистывать наш блог. Слово за слово, пост за постом, и он принял решение хотя бы написать нам в личку.

К нам в клинику Илья пришёл летом 2023-го. Когда мы заканчивали лечение, он сказал мне:

«У вас в блоге много классных экспертных статей от докторов, но нет ни одной «с кушетки пациента».

Эта — первая. Нас здесь будет двое: я, врач Антон, и пациент Илья, и мы расскажем каждый со своей колокольни, как на практике проходит лечение больных с тяжёлым анамнезом и стоматофобией.

Всё, что становится известно о пациенте с того момента, как он переступил порог клиники, и до того, как он её покинул, — это врачебная тайна.

Тайна раскрывается при определённых условиях. Например, после перестрелки некоторые предпочитают лечиться у ветеринара, потому что врач (человеческий), видя пулевое ранение, обязан сообщить в МВД. Если пациент просто семь раз упал с лестницы, то врач уже ориентируется на своё усмотрение, считать это насилием или нет: он не судмедэксперт.

Раскрытие данных может происходить в случае недееспособности пациента или особо тяжёлого состояния (например, если пациент в коме или умер), если он заранее не установил «чёрный список», кому ничего нельзя говорить ни при каких обстоятельствах. Ещё если пациент не может определиться, кто он, также нужно раскрытие для установления его личности.

Но, как вы, возможно, догадываетесь, в разных клиниках тайна защищается по-разному. В маленьких городах ваш диагноз очень быстро может стать известен всем жителям, поэтому давайте поговорим и про теорию, и про практику.

Нарушение врачебной тайны может закончиться потерей пациентов, большими штрафами, отзывом лицензии, уголовным преследованием ответственных.

Но что это значит для клиники на практике? Что бывает врачу, который допустил раскрытие данных?

Давайте разбираться.

Мы решили, что красочные фотографии генитального герпеса — это не прям то, что вы хотели бы видеть. Поэтому вот вам модель вируса герпеса второго типа, который его вызывает.

Почти все из нас в детстве болели ветрянкой. Некоторые, впрочем, не успели в детском саду поучаствовать в важных ритуалах по нанесению традиционной окраски под зелёного леопарда. В итоге во взрослом возрасте эти счастливчики вынуждены экстренно эвакуироваться как можно дальше при виде пятнистых детей характерной окраски. И не зря.

Сегодня мы будем говорить о целой группе заболеваний, которые на первый взгляд вроде бы не связаны между собой: это герпес, ветрянка и другие проявления вирусов из семейства Herpesviridae. С вероятностью выше 90 % вы инфицированы хотя бы одним из них. В целом они относительно безвредные паразиты, но иногда могут приводить к интересным спецэффектам вроде попытки самостоятельного удаления своих зубов плоскогубцами. Об этом и многом другом мы сегодня и поговорим. Кладите рядом мазь с ацикловиром, зелёнку и приступим.

Почему-то вы, уважаемые ИТ-пациенты, испытываете непреодолимую страсть заглядывать внутрь человека. Мы лечим вас уже четыре года, как появились на Хабре. И все эти годы вам дико интересно разбираться в КТ.

Я уже писал пост про то, как самостоятельно читать базовые вещи. Теперь же я собрал для вас набор редких медицинских случаев, где по трепыханиям белого на белом можно сильно поменять жизнь человеку.

Потом был прошлый пост со случаем у ребёнка, который стал для меня своего рода врачебным катарсисом, потому что точно такой же случай, только мой, лишил меня части нижней челюсти.

Буквально — врачи снимали её остатки и делали новую челюсть из фрагментов моих тазовых костей (это нормальная практика).

Теперь ещё несколько редких и странных случаев. Например, пациент с девятым зубом. Сейчас восьмёрки-то не у всех есть, а он где-то нашёл сверхкомплектный. Но начнём мы с другого пациента, у которого до старости зубы остались внутри челюсти, вот:



В общем, заходите в пост. Сегодня страшных картинок не будет, только КТ-снимки. И все случаи с хорошим концом.

Вот смотрите, верхняя стрелка показывает на молочный зуб. Ниже стоматолог одной клиники на прицельном рентгене увидел нечто непонятное. Стали разбираться. На КТ увидели довольно обширную полость в костной ткани. Это киста — пузырь жидкости, давящий на окружающие ткани. Проблема в том, что эта киста росла несколько лет, и кость челюсти стала тонкой, как спичка. И сломаться она готова буквально от морковки или удара веткой.

В студенчестве со мной было что-то похожее. С той лишь разницей, что решения, существовавшие на тот момент, предполагали совсем другие подходы. Мне тогда полностью сняли левую ветвь челюсти, а потом делали новую из кусков моих же тазовых костей. Всё это потребовало от меня годового академического отпуска.

И вот клинический случай, где я увидел у коллеги-врача то, что было со мной. С той лишь разницей, что сейчас врачи могут решить эту проблему гораздо менее инвазивным способом, и об этом — ниже. Наверное, это одно из самых приятных переживаний в жизни врача: знать, что у вас есть наука, технология, отработанные навыки и все возможности для того, чтобы взять реванш. Конечно, на момент КТ радоваться было рано, но это всё же было большой удачей.

Вы как-то спросили, готовы ли мы подписаться под тем, что, если вовремя делать профилактику, кариес не возникнет. Мы некоторое время чесали голову и решили, что готовы.

Логика простая: если вы ходили на приёмы регулярно, а кариес возник — лечение полностью за наш счёт.

То есть те пациенты, которые и так делают всё правильно и не забивают на профилактику, получают бесплатный бонус. Те же, кто ходил нерегулярно, лечить, когда уже сильно заболело, — остаются при своих.


Вот главный возбудитель кариеса, Streptococcus mutans. Правда, красивый?

Сейчас расскажу, как это всё работает, и почему мы считаем, что это нормально и не разорит нас.

Пришёл к нам ИТ-специалист и сказал, что уедет на год в азиатскую страну, где с медициной есть определённые вопросы. И он хотел бы заранее вылечить зубы так, чтобы как минимум год не обращаться к стоматологу.

Таких запросов всё больше и больше. Раньше они были связаны с эмиграцией в Европу и США, где лечить зубы просто очень дорого. Теперь появилась потребность лечить зубы так, чтобы не обращаться к врачу вообще.


Пациент внезапно уехал в парусную кругосветку без того, чтобы поставить коронки на импланты. Под ними снизилась трофика, через 3 года (!) кость уменьшилась и образовалась дыра в челюсти.

Классическая модель подразумевает кратность визитов: 2–4 раза в год нужно ходить к стоматологу на профессиональную гигиену, и это позволит не покупать новые зубы в зрелом возрасте.

Тем не менее мы умеем лечить и «на год вперёд». И вы можете заказать это в любой региональной клинике тоже. Это называется «протокол полярника», когда мы готовим людей к арктическим экспедициям и подобным приключениям.

Кратко: нужна глубокая санация, чтобы убрать все источники инфекции, в том числе постоянные в каналах, которые так не любят кардиологи. Мы снижаем нагрузку на иммунитет, убирая постоянные воспаления. Затем убираются все восьмёрки (зубы мудрости — это частое требование страховых и контрактов полярников). Затем проводится глубокое ТО имплантов и других конструкций.

В дорогу полярникам мы даём наборы бактерий-антагонистов стрептококков. К счастью, сейчас они очень хорошо протестированы и доступны во многих крупных аптеках. Вам нужен Blis M18.

Высокотехнологичный стоматологический кабинет, оборудованный по последнему слову техники, — это, конечно, хорошо. Но что делать, если зуб разболелся в таком месте, откуда до ближайшей стоматологии три дня на собаках? А таких даже в нашем XXI веке на свете всё ещё предостаточно.

Вариантов на самом деле не так уж и много.

И «героически терпеть» — худший из них, т. к. даже самый безобидный кариес, если ничего с ним не делать, может потянуть за собой очень большие проблемы вплоть до смертельно опасной флегмоны. Однажды к нам в клинику приходил такой пациент, и то, что было дальше, не понравилось ни нам, ни ему.

Устраивайтесь поудобнее: впереди — несколько интересных (и местами — леденящих душу) историй о том, как лечат зубы в отдалённых уголках России, на горнолыжных курортах Европы, на кораблях дальнего плавания и даже на МКС.


Кстати, про МКС: думается мне, что в космосе бороться с кариесом неприятнее всего

Кадр из художественного фильма «Занесло», в котором пациенту досталось лопатой

Чем больше я общаюсь с ИТ-специалистами, тем больше нахожу аналогий с медициной. Мне кажется, вам может быть достаточно близок рассказ про психологические проблемы опытных врачей: с чем-то похожим в карьере, возможно, сталкиваетесь и вы.

В медицину редко приходят за деньгами. Точнее, конечно, это важный фактор, но не он чаще всего определяет призвание. Есть те, кому нравится чувствовать себя богом, спасая людей. Есть те, кто отдаёт некий моральный долг, помогая другим, или хочет продолжить династию. Есть те, кто отлично умеет решать бытовые конфликты и любит сложное общение. Многие приходят ради жажды власти, которую удовлетворяет общение с пациентом. Очень часто приходят бунтари, которые протестуют против бренности человеческого тела — но не отдают себе в этом отчёт. Может прийти человек, который не переносит вид страданий.

Каждая причина даёт мощную мотивацию и рождает слабые стороны, которые могут вести к драматическому конфликту дальше. Например, есть врачи, которые годами сидят на «скорой». Просто не могут перейти куда-то ещё. Они хотят — из-за карьерных соображений и из-за того, что СМП часто рассматривается как своего рода расширенная интернатура. Это, наверное, аналогично тому, как разработчик не может выйти в большую команду со сложившимися принципами. Кто-то любит адреналин от коротких сложных случаев. Кто-то неспособен на большие проекты, потому что выдерживает только короткие контакты с пациентами. Кто-то за чувством быстрых побед, а долгое лечение его приводит в уныние.

Чаще же речь про слабые стороны, например, про стыд перед богатым пациентом, невозможность назвать высокую цену обычному пациенту, профессиональную паранойю, излишний перфекционизм в виде гиперопеки, нежелание общаться с пациентами и так далее.

Если с этим не работать, «выгорание» более чем возможно.

Патологическую физиологию у меня вёл преподаватель, который люто ненавидел всех без исключения стоматологов. Он считал нас практически коновалами, потому что сам по профилю был невропатологом — и прекрасно знал, сколько по СССР было случаев удаления зубов из-за того, что кое-кто недодиагностировал по его профилю. Самый яркий случай у него был, когда в клинику поступил пациент с удалёнными зубами через один.

У него болели зубы. По очереди. Он был доведён до отчаяния, буквально просил об удалении сам — но проблему боли это никак не решало. Точнее, каждый новый зуб решал на пару дней, он высыпался кое-как, а затем снова начинал страдать. «Коновалы» не провели дифференциальную диагностику пульпита, невралгии и неврита. В пользу врачей скажу только, что такие случаи очень и очень редки, и это знание статистически не пригодится стоматологу почти никогда.

Этот случай про то, что спустя примерно 30 лет дифдиагностика всё же пригодилась. Дважды.



Но чтобы вы поняли дальнейший ход рассказа, сначала скажу, что любой врач лечит людей статистическими методами. Диагностика всегда делается примерно, до первого похожего на правду результата, а не перебирает все возможные варианты развития событий. Условно, мы, врачи, считаем вероятность в районе 80% и выше хорошей, чтобы начать лечить, даже если у вас в итоге окажется не это.

Сразу скажу, что, конечно же, это был не Java-разработчик, я довольно сильно поменял детали в этой истории, чтобы ни в коем случае нельзя было даже догадаться, кто этот человек. Тем не менее, если вы представите себе гения, на котором держится целое направление работ в немаленькой зарубежной компании, то не сильно ошибётесь. У него диагноз из большой психиатрии: какой именно, не скажу, но это тот самый мир, где маниакально-депрессивное расстройство, шизофрения и ныне модный аутизм обыденны и скучны.

Человек выстроил всю свою жизнь так, чтобы в ней не было ничего непредсказуемого. Одинаковая одежда (вся), еду привозят под дверь, личных контактов никаких, есть только дом за городом и сложные математические модели на работе. Для того чтобы прийти к нам в клинику, он готовится за пару недель: ставит в расписание встречи со своим психиатром, и они вместе прорабатывают все возможные сценарии того, что в клинике может выйти из-под контроля, и как на это реагировать.

Собственно, узнал я про его детали жизни и диагноз на очень серьёзной беседе, которую он провёл со мной как с главврачом клиники после того, как на приём зашёл незапланированный человек. Конкретно, мы сначала не поняли суть запросов клиента и причислили его к категории тех гениев и миллиардеров, которых беспокоит даже потеря лишней минуты. И потому прямо на приём ортодонта зашёл терапевт, чтобы параллельно осмотреть пациента. С точки зрения психологии контроля — это была катастрофа.

Тёмный венчик вокруг пломбы — признак её разгерметизации, это гарантийный случай на бесплатное перелечивание (в нашем случае — в течение пяти лет, но, к счастью, это не случай нашей клиники)

В медицине даются гарантии. Иногда они достаточно конкретны. В случае нашего премиум-сегмента они ещё и существенно превышают то, что должно быть по закону. Но, к сожалению, далеко не каждый пациент знает, что это такое и как именно они работают.

«Всё будет хорошо», «Гарантирую стопроцентный результат» или «Мы вас обязательно вылечим» — это не гарантии, а спорные утверждения. «Стоимость не увеличится при возможных осложнениях, которые не были диагностированы до представления сметы», «Мы держим ЗИП на этот имплант 20 лет», «Любая проблема с нашей коронкой в течение пяти лет устраняется за счёт клиники» — это уже больше похоже на гарантию.

Давайте поговорим.

• Чем гарантия отличается от срока службы и прогноза лечения.
• Как гарантия регулируется законодательно и какими внутренними документами.
• Где граница между потребительским экстремизмом и врачебной некомпетентностью.
• Когда гарантия не действует, продлевается или сокращается.
• Что происходит с гарантией, если перейти лечиться в другую клинику.

Лечите нерв без такой штуки? Утройте оценку рисков.

Ответственность за своё здоровье — тяжёлая штука. Очень приятно отдаться в заботливые руки всезнающих врачей и вообще не думать о том, что они делают.

К сожалению, хороший результат так получается не всегда. Среди стоматологов тоже есть так себе профессионалы.

Сейчас на пальцах покажу и расскажу, на что стоит обратить особенно пристальное внимание, если вы хотите минимизировать риски. Будет ликбез по ОБЖ в стоматологии.

Разберём частые процедуры, как они могут проводиться, как они должны проводиться с точки зрения оценки рисков и оптимума цена/качество — и как понять, что что-то пошло не так, не обладая медицинским образованием.

Так что, граждане, приготовьтесь, сейчас я вам вручу немного ответственности за своё здоровье.

С тех пор как врачи наших клиник начали публиковаться на Хабре, мы узнали много новых слов и успели разгадать главную загадку «злобных» пациентов-айтишников, невероятно расстраивающую врачей. Ну и узнать чуть больше про характерные «зубы айтишника», про которые так красочно рассказывал мой коллега больше года назад.

Про зубы, очень коротко: множество проблем можно убрать тем, что вы разберётесь, что такое зубной камень, как он образуется и на что влияет. Ниже я расскажу подробнее, в чём дело, это потребует некоторых объяснений принципов образования налёта и камня.



Зубной налёт по консистенции похож на крем. Одна из его составляющих — погибшие бактериальные клетки. В ротовой полости живёт достаточно флоры. Можно сказать, это наши симбионты, в частности, защищающие нас от чего-то гораздо более опасного. Когда экзогенная бактерия попадает к нам в рот, ещё до того, как она соприкоснётся с первыми компонентами иммунитета слизистой и познакомится поближе с лимфоцитами пониже, её встретят бактерии, которые считают нас своим домом. И в жёсткой конкурентной борьбе попытаются её победить.

До слизистой по факту доходит очень мало кто из захватчиков, но не потому, что бактерии нормофлоры хотят нас защитить, а потому что они ведут себя как криминальная «крыша», не пускающая чужаков. «Это наша корова, и мы её доим» — аналог последнего, что слышат случайные колонизаторы.

Погибает и сама нормофлора. Если соседи не успевают растащить остатки на ресурсы, то это всё начинает болтаться у нас во рту, пока не соединится ещё с чем-нибудь. И пока к этому не добавятся укрепляющие минералы, которыми так богата наша слюна, с помощью которой организм старается восстановить эмаль зубов.

Давайте разбираться, что происходит дальше. Почему основное количество камня на нижних шести зубах?

КТ челюсти. Очень важная вещь для составления календаря планового лечения.

Вообще у человека, который задался таким вопросом, есть три способа:

1. Идеальный. От рождения до смерти следить за зубами.
2. Типовой. Обратить внимание на свои зубы в возрасте примерно 30–40 лет. Вылечить кариес, наладить правильную гигиену. Это когда не просто горизонтальными движениями щёткой по зубам. И зайти к ортодонту и ортопеду. Если вы достоверно точно знаете, что с опорным аппаратом зубов у вас всё ОК, то можете пропустить этот шаг.
3. Сложный. Когда вам уже 60 лет и вставную челюсть не хочется. Это, конечно, уже не про экономию, а про съёмные протезы и профилактику пародонтита.

Сегодня поговорим про календарь планового лечения, про то, что человек должен делать с начала своей жизни и в течение, чтобы у него с зубами было всё хорошо или, по крайней мере, прогнозируемо. В общем, этот пост — про экономию: как грамотно инвестировать в свои зубы и исходя из составленного плана управлять сроками, бюджетом и процессом лечения.

Срезы КТ печатаются в негативе на плёнке, точно так же, как в начале двадцатого века (в 1895 делали на пластинах, а не плёнке). Но съёмка идёт на матрицу, примерно как в профессиональной зеркалке, только улавливающей рентген-излучение. Поскольку в медицинских вузах никто не обновлял стандарты, врачи умеют работать с инвертированным изображением и на плёнке, и томографы отдают им картинку именно в том виде, в котором её можно отнести на просмотровый стол и просветить. Переворачивать изображение в истинные цвета (делать из негатива позитив) не принято по той же причине. Просмотровые столы в нашей клинике не используются, но стоят в каждом кабинете, потому что таков норматив.

До ведения блога на Хабре у нас очень редко спрашивали, что же именно на томограмме. Предполагалось, что пациенту для большинства ситуаций достаточно словесного описания, увиденного врачом, а в крайнем случае он без проблем возьмёт исходные файлы и отнесёт съёмку в другую клинику.

Но вы не такие. Вы очень часто спрашиваете, как же именно читать томограмму и что там нарисовано. Это укладывается в психологию визита ИТ-пациента, поэтому мы объясняем, но объяснять мы можем только на примере вашего снимка и недолго.

В целом, врачу никогда не придёт в голову учить пациента читать КТ, потому что это бессмысленно. Но я подумал: а почему бы и нет? Конечно, вы не наработаете 20-летний опыт определения разных сложных случаев по рентгеновской тени тканей, но, по крайней мере, сможете определить 40–50% базовых картин.


Видно отражение от металла, его дают множественные снимки

Я покажу, как выглядит воспалённая пазуха, металл, запломбированные и незапломбированные каналы, очаги.

У нас, бывает, стажируются студенты медицинских вузов, которые до этого работали в стационарах ОМС. И мы время от времени нанимаем врачей из клиник с технологическим уровнем ниже нашего, а потом некоторое время переучиваем. На мой взгляд, у отечественной медицины две серьёзные системные проблемы:

1. Ориентация на KPI врача по выручке.
2. Отсутствие целостного подхода к эффективности лечения.

С первым, думаю, вам более-менее понятно. Это классические случаи расширения показаний: «Ваш можно зуб лечить, но лучше сразу вырвать и поставить имплант», это классические передиагностики (назначение избыточных процедур при понятном диагнозе), и самый частый случай — лечение по симптомам.

Лечение по симптомам в стоматологии выглядит так: приходит пациент, у которого есть острая боль. Врач видит один случай кариеса и ещё ряд проблем, которые пока не болят, но дальше будут стоить ему половины челюсти. Боль убирается на первом приёме. А дальше у врача возникает сразу два морально-этических конфликта. Первый связан с тем, что пациент на его «участке», скорее всего, придёт лечить проблему к нему, поэтому если сейчас не говорить, проблема превратится в очевидную с чеком раза в 4 выше минимум. И пациента не надо будет уговаривать на эту сумму лечения. А вторая в том, что если пациенту неочевидно, зачем лечить то, что не болит прямо сейчас, то врач должен дать прогноз. Многим сложно разговаривать, многие понимают, что пациент без боли может и не поверить и пойдёт к другому врачу. В общем, отношения с ним подостынут, и добрым доктором вы для него быть перестанете, потому что он пришёл за простой пломбой, а вы ему про какой-то корень другого зуба. К такому врачу лучше не ходить больше.

В итоге возникает прямо устойчивая практика не говорить пациенту про потенциальные проблемы. В нашей биоэтике — это совершенно недопустимо.

Маленькое входное отверстие, через которое пробрались бактерии, иссечённая кариозная полость и пломба в конце

Зубы — это единственное место, где здоровый человек может просто взять и потрогать свой скелет пальцем напрямую.

— Что такое пломба?

Это когда мы высверливаем вам кусок зуба и заливаем на его место цемент с полимером, который станет заменой тканей зуба.

— Я буду чувствовать что-то пломбой?

Нет, но в той ткани, которую мы удаляем, из нервных клеток находятся только температурные датчики. Как таковой зуб устроен как некое твёрдое тело, установленное на корень. Он как бы подвешен в сумке, и эта сумка снабжена рецепторами давления. Большая часть чувствительности приходится как раз на попытки отклонения корня от оси, что позволяет с 10-микронной точностью ощущать еду. Так что в целом не очень важно, что у вас установлено сверху, это просто самое твёрдое и прочное, что нашлось в арсенале у организма. Поскольку по такому техзаданию он может продуцировать только кость, там кость с эмалью.

— То есть можно поменять эту верхнюю часть без особых проблем?

Да, две трети зуба — это корень. На коронковой части можно убирать часть кости и заменять её пломбой, а можно почти полностью снять коронку и заменить её на какой-то современный материал, например, сверхпрочную керамику. Только надо будет восстановить геометрию, иначе при слишком плоском зубе организм будет «додавливать» до контакта, а при слишком «остром» — по первому контакту защищать от закрытия остальные. Кончится такой каскад ошибок не изменением формы зубов, а перекосом челюстей и суставов.

В общем, давайте поговорим про глупые вопросы про пломбы, которые оказываются не такими уж и глупыми.

Иногда медицинское вмешательство идёт не по плану. Сейчас будет один из таких примеров. Сначала наш врач ошибся, неверно оценив состояние тканей (мы шли на осознанный очень малый риск, и он отработал), затем вскрылось достаточно большое бактериологическое поражение, а потом добавилось ещё немного сюрпризов.

Мы в хирургии сюрпризы очень не любим. И про такие истории обычно не рассказываем, их хочется спрятать под ковёр и не вспоминать. Но это часть реальности: такое случается во время операций даже у самых подготовленных врачей с самой современной техникой. Вопрос в том, что с пациентом происходит дальше.

Итак, пациентка в возрасте 59 лет пришла к нам, чтобы поставить импланты. Перед этим нужно было сделать несколько удалений, передвинуть зуб и почистить глубокий кариес. Всё началось с простого удаления верхней восьмёрки и сразу пошло не так.

Ниже будут фотографии частей человека изнутри, поэтому аккуратно.