Очевидно, что перед каждым ученым, серьезно исследующим китайский язык, остро стоит вопрос о методологии (методе) своих изысканий, следовательно, — их перспективах и собственном месте в лоне китаистики.
Данный вопрос, несмотря на видимую простоту, сложен хотя бы потому, что эффективность конкретной лингвистической методологии должна быть обоснована в сопоставлении с другими методологическими системами и проанализирована на предмет возможности ее применения для изучения конкретного языкового материала.
Подобное исследование до сих пор целенаправленно не проводилось, что, как нам представляется, определяет актуальность исследования.
Итак, до начала 20 века — периода, когда стали известны идеи Ф. де Соссюра о необходимости формирования лингвистики как отдельной дисциплины, российские китаисты уже добились огромных успехов в деле подбора, анализа, систематизации языкового материала.
Два источника знаний о китайском языке, практическая китаистика (через Духовные миссии, Военное и Дипломатические ведомства) и теоретическая китаистика (через Академию наук и университеты) в России, получили официальное (государственное) признание в эпоху императора Петра I.
В России в стенах Академии наук свои первые работы по китайскому языку составили Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер («Хинейская грамматика», «Museum Sinicum») и Лоренц Ланг (работы по фонетике и диалектам), в Духовной миссии — Илларион (Ларион) Калинович Россохин, Алексей Леонтьевич Леонтьев, Алексей Агафонов (работы по фонетике, транскрипции китайских слов, переводы классических произведений, словари), начали формироваться китаеведческие центры – Азиатский музей Академии наук, кафедры в университетах (в Казани и Санкт-Петербурге) и учебные отделения.
Кроме того, открытие в 1837 кафедры китайского и маньчжурского языков в Казани (первый заведующий – архимандрит Даниил (Савилов)), перевод кафедры (1854) в Санкт-Петербург, позволили китаистам заниматься исключительно проблемами Китая (в общем) и китайского языка (в частности).
В рамках кафедры разрабатывались учебные программы, пособия по китайскому языку, исследования в области литературы.
Например, Осип Павлович Войцеховский (преемник Даниила Савилова) издал «Учебные статьи для учащихся и начинающих учиться китайскому и маньчжурскому языкам», «Литературные статьи и выписки из лучших книг для практического упражнения в языках».
Китаисты Антон Григорьевич Владыкин, Павел Иванович Каменский, Степан Васильевич Липовцов, Захар Федорович Леонтьевский целенаправленно занимались переводами китайской литературы и составлением двуязычных (китайско-русских и русско-китайских) словарей. Никита Яковлевич Бичурин, кроме того, занимался составлением грамматик китайского языка (рассматривал китайский язык через призму метода, основанного на средневековой языковедческой традиции).
Таким образом, несмотря на то, что в 18 веке и в первой половине 19 века китайский язык исследовался исключительно с целью познания Китая (как его часть) в русле языковой традиции европейских школ, ученым (с точки зрения лингвистики) удалось добиться огромных результатов — появились первые словари, грамматики, хрестоматии, учебники китайского языка (полным ходом шел сбор, анализ и систематизация языкового материала), намечалась тенденция к специализации — в науке формировались четко очерченные языковедческий и литературоведческий профили.
Российская китаистика в 19 веке(в рамках сравнительно-исторического языкознания, с применением метода внешней реконструкции) тесно связана с именами таких ученых как Петр Иванович Кафаров (Палладий) («Китайско-русский словарь», 1888), Василий Павлович Васильев («Графическая система китайских иероглифов», 1867, «Анализ китайских иероглифов» 1866, 1884), Сергей Михайлович Георгиевский («Анализ иероглифической письменности как отражающей в себе историю жизни древнего китайского народа», 1888; «О корневом составе китайского языка в связи с вопросом о происхождении китайцев», 1888), Алексей Осипович (Иосифович) Ивановский («Материалы для истории инородцев Юго-Западного Китая», 1888, «Юньнаньские инородцы в период династий Юань, Мин и Дайцин», 1886), Дмитрий Алексеевич Пещуров («Китайско-Русский словарь по ключевой системе», 1897, «Китайско-Русский словарь по графической системе», 1891), Павел Степанович Попов («Китайско-русский словарь», 1879, «Краткое введение к изучению китайского языка», 1908), Дмитрий Матвеевич Позднеев («Новый иероглифический японо-корейско-китайский словарь как попытка определения минимального числа иероглифов, общих для трех яызков», 1910), Апполинарий Васильевич Рудаков («Практический словарь служебных слов литературного китайского языка», 1927), Петр Петрович Шмидт (Петерис Шмитс) («Опыт мандаринской грамматики», 1915, «Лингвистическое введение в изучение китайского языка», 1900/1901).
Представляется возможным утверждать, что к началу 20 века китаистика в России была развитой отраслью знаний о языке, в которой применялся метод сравнительно-исторического языкознания. Китаистика того времени обладала системными знаниями о языковом материале (фонетике, лексике и грамматике китайского языка) и была готова к восприятию идей структурной лингвистики (в подтверждение данного утверждения смотри работы — Алексея Ивановича Иванова, Василия Михайловича Алексеева, Александра Ефграфовича Любимова, Георгия Феофановича Смыкалова). Именно в тот момент зарождается национальная структурная школа китаистики, продолжается дальнейшая специализация китаистов, занимающихся различными проблемами китайского языка.
Признание основ лингвистики Ф. де Соссюра языковедами всего мира позволило уточнить и применить новый лингвистический метод внутренней реконструкции для исследований китайского языка, работа была распределена по следующим направлениям: структуральное направление (язык структурен), социологическое направление (язык социален), психологическое направление (язык психологичен). Язык анализировался в синхроническом и диахроническом ключе.
Используя данный метод, ученые занимались проблемами фонетики и фонологии (В.М. Алексеев, Ю.К. Шуцкий, Б.А. Васильев), лексикологии (В.С. Колоколов, И.М. Ошанин), грамматики (Е.Д. Поливанов, А.А. Драгунов, А.Г. Шпринцин), расшифровки древней (иньской) письменности и истории языка (Ю.В. Бунаков) и создании истории китаистических исследований (П.Е. Скачков).
Работы проводились в стенах Азиатского музея, Коллегии востоковедов (в последствии – Институт востоковедения АН СССР), Института яфетических языков (позже – Институт языка и мышления), Центрального и Петроградского институтов живых восточных языков (позже – Московский институт востоковедения), Института китаеведения (позже – Институт Дальнего востока), Всероссийской (всесоюзной) научной ассоциации востоковедения, Туркестанского восточного института, Коммунистического университета трудящихся Востока.
Изыскания в области фонетики, лексики, грамматики, исследования иероглифического письма и латинизации китайского языка (в русле структурной лингвистики) постепенно готовили основу для уточнения вопросов общего языкознания о сущности языка (в широком понимании) и частного языкознания о природе китайского языка, его уровнях, истории, диалектологии и реконструкции.
Развитие китаистики (после Великой отечественной войны в АН СССР, Московском институте востоковедения, Институте Дальнего востока, Сибирском и Дальневосточном отделении АН СССР, МГУ, Восточном факультете ЛГУ и др.) представляет собой этап развития науки, в ходе которого решались проблемы общего языкознания (на материале китайского языка) и строя китайского языка (Н.Н. Коротков, Ю.В. Рождественский, В.М. Солнцев, С.Е. Яхонтов), фонологии, морфологии, лексикологии, синтаксиса, стилистики (В.И. Горелов, Т.П. Задоенко, Б.С. Исаенко, А.М. Карапетьянц, И.Д. Кленин, Н.Н. Коротков, А.Ф. Котова, Б.Г. Мудров, И.М. Ошанин, М.К. Румянцев, А.Л. Семенас, Н.В. Солнцева, Н.А. Спешнев, Тань Аошуан, Н.И. Тяпкина, А.А. Хаматова, Е.И. Шутова, С. Б. Янкивер), истории языка (И.С. Гуревич, И.Т. Зограф, М.В. Крюков, Т.Н. Никитина, М.В. Софронов, Хуан Шуин, В.Ф. Щичко, С. Е Яхонтов), диалектов и национального языка (О.И. Завьялова, Ю.В. Новгородский, М.В. Софронов, А.Г. Шпринцын), машинного перевода (А. А. Звонов, В. И. Жеребин, В.А. Воронин, А.А. Ларин).
Китаистика этого периода подготовила основу для конструирования (в дальнейшем) высших уровней китайского языка, построения динамической системы китайского языка в языке (в широко понимании), уточнения природы языковых процессов.
Разработка (в общем языкознании) лингвистической методологии дескриптивизма (метод исследования формы, Л. Блумфильд), глоссематики (метод исследования отношений, Л.Ельмслев) и генеративной лингвистики (метод описания порождающих структур, Н. Хомский), использование данных методов в российской китаистике привели к расцвету синтаксических (несемантических) теорий.
В российской китаистике – это работы (применение метода анализа синтаксических связей) Н.В. Солнцевой (Солнцева Н.В. Теоретическая грамматика современного китайского языка (проблемы морфологии). – М., 1978. – 152с.), К.В. Антонян («Результативные конструкции в современном китайском языке» — Автореф. дисс…. Канд. Филол. Наук. – М., 1994. – 22с.), Е.И. Шутовой («Синтаксис современного китайского языка», 1991), Артемия Михайловича Карапетьянца (Докт. дисс. «Типология основных единиц китайского языка», 1992), Тань Аошуан («Проблемы скрытой грамматики» — Автореферат дисс… д-ра. филол. наук. – М., 1995. – 43с.), Бориса Юрьевича Городецкого, Сергея Анатольевича Старостина («Реконструкция древнекитайской фонологической системы» — М., 1989. – 727с.), Владимира Анатольевича Курдюмова («Идея и форма. Основы предикационной концепции языка», 1999, «Предикация и природа коммуникации», 1999).
Признание синтаксической (неморфологической, нестатической) сущности языка, в свою очередь, определяет необходимость обоснования его динамической структуры (метод исследования языка как системно-динамического целого, метод обоснования динамической структуры языка).
В рамках данного метода языковой процесс может быть представлен как некое проявление («диктум») динамики «от» (модус) и «к» (адрес).
Принципиальным моментом для построения данной модели является то, что модус, диктум и адрес являются существующими внутри языкового процесса, что, однозначно, определяет статус всех языковых процессов как неких частных проявлений динамики языка.
Природа (динамика) языкового процесса предполагает обязательную реализацию всех трех структурных компонентов (модуса, диктума и адреса). «Субъективное» выделение или игнорирование последних позволяет понимать различие в типах языковых процессов и строить их типологию (гносеология языка), языку – структурировать свою динамику (онтология языка).
Используя метод представления языка как системно-динамического целого (обоснования динамической структуры языка), возможно системно представить следующие языковые процессы (в китайском языке):
— всеобщее говорение (в традиционной терминологии — народно-разговорная речь, модус — адрес) как процесс, для которого модус (стремление осуществляться в динамическом языке) и адрес (совокупность постоянно обновляющихся посредством языка представлений) являются ключевыми;
— профессиональное говорение (профессиональный язык, диктум — адрес) как процесс, для которого личностное начало не является классифицирующим;
— диалектное говорение (диалектный язык, модус — диктум) – процесс, в котором оттеняются предицирующее начало и вариант проявления языковой динамики (без эксплицитного адреса).
По аналогии могут быть включены в данную систему такие процессы как идиолектное говорение (идиолектный язык, выраженный модус), литературное говорение (литературный язык, диктум) и национальное говорение (национальный язык, адрес).
Данное положение позволяет нам создать абстракцию динамики структуры языка первого уровня (модель языкового процесса):
— дискурс высшего уровня (описан выше);
— дискурс языка определенного типа (активный тип, номинативный тип, эргативный тип; изолирующие языки, флективные языки, агглютинативные языки, инкорпорирующие языки);
— дискурс стиля — бесконечного множества текстов (стиль повседневного общения, газетно-публицистический стиль, стиль художественной литературы, научный стиль, официально- деловой стиль, производственно – технический стиль).
Кроме того, на системной основе находят свое место такие типы языковых процессов как:
— дискурс грамматики (предложение, представляет собой выраженный модус);
— дискурс лексики (лексика, эксплицитный адрес);
— дискурс фонемы (фонетический уровень, «остаток» динамических процессов, диктум).
Подытоживая вышесказанное, отметим, что необходимость разработки метода, представляющего язык как системно-динамическое целое (метода обоснования динамической структуры языка), обусловлена тенденциями в изучении китайского языка. Сам метод основывается на идеях российской китаистики и может быть применен для систематизации разноуровневых динамических процессов в китайском языке.
Применение данного метода, сочетающего в себе идеи школ структуры и динамики языка, определяет методологию наших настоящих и будущих изысканий.
Данный вопрос, несмотря на видимую простоту, сложен хотя бы потому, что эффективность конкретной лингвистической методологии должна быть обоснована в сопоставлении с другими методологическими системами и проанализирована на предмет возможности ее применения для изучения конкретного языкового материала.
Подобное исследование до сих пор целенаправленно не проводилось, что, как нам представляется, определяет актуальность исследования.
Итак, до начала 20 века — периода, когда стали известны идеи Ф. де Соссюра о необходимости формирования лингвистики как отдельной дисциплины, российские китаисты уже добились огромных успехов в деле подбора, анализа, систематизации языкового материала.
Два источника знаний о китайском языке, практическая китаистика (через Духовные миссии, Военное и Дипломатические ведомства) и теоретическая китаистика (через Академию наук и университеты) в России, получили официальное (государственное) признание в эпоху императора Петра I.
В России в стенах Академии наук свои первые работы по китайскому языку составили Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер («Хинейская грамматика», «Museum Sinicum») и Лоренц Ланг (работы по фонетике и диалектам), в Духовной миссии — Илларион (Ларион) Калинович Россохин, Алексей Леонтьевич Леонтьев, Алексей Агафонов (работы по фонетике, транскрипции китайских слов, переводы классических произведений, словари), начали формироваться китаеведческие центры – Азиатский музей Академии наук, кафедры в университетах (в Казани и Санкт-Петербурге) и учебные отделения.
Кроме того, открытие в 1837 кафедры китайского и маньчжурского языков в Казани (первый заведующий – архимандрит Даниил (Савилов)), перевод кафедры (1854) в Санкт-Петербург, позволили китаистам заниматься исключительно проблемами Китая (в общем) и китайского языка (в частности).
В рамках кафедры разрабатывались учебные программы, пособия по китайскому языку, исследования в области литературы.
Например, Осип Павлович Войцеховский (преемник Даниила Савилова) издал «Учебные статьи для учащихся и начинающих учиться китайскому и маньчжурскому языкам», «Литературные статьи и выписки из лучших книг для практического упражнения в языках».
Китаисты Антон Григорьевич Владыкин, Павел Иванович Каменский, Степан Васильевич Липовцов, Захар Федорович Леонтьевский целенаправленно занимались переводами китайской литературы и составлением двуязычных (китайско-русских и русско-китайских) словарей. Никита Яковлевич Бичурин, кроме того, занимался составлением грамматик китайского языка (рассматривал китайский язык через призму метода, основанного на средневековой языковедческой традиции).
Таким образом, несмотря на то, что в 18 веке и в первой половине 19 века китайский язык исследовался исключительно с целью познания Китая (как его часть) в русле языковой традиции европейских школ, ученым (с точки зрения лингвистики) удалось добиться огромных результатов — появились первые словари, грамматики, хрестоматии, учебники китайского языка (полным ходом шел сбор, анализ и систематизация языкового материала), намечалась тенденция к специализации — в науке формировались четко очерченные языковедческий и литературоведческий профили.
Российская китаистика в 19 веке(в рамках сравнительно-исторического языкознания, с применением метода внешней реконструкции) тесно связана с именами таких ученых как Петр Иванович Кафаров (Палладий) («Китайско-русский словарь», 1888), Василий Павлович Васильев («Графическая система китайских иероглифов», 1867, «Анализ китайских иероглифов» 1866, 1884), Сергей Михайлович Георгиевский («Анализ иероглифической письменности как отражающей в себе историю жизни древнего китайского народа», 1888; «О корневом составе китайского языка в связи с вопросом о происхождении китайцев», 1888), Алексей Осипович (Иосифович) Ивановский («Материалы для истории инородцев Юго-Западного Китая», 1888, «Юньнаньские инородцы в период династий Юань, Мин и Дайцин», 1886), Дмитрий Алексеевич Пещуров («Китайско-Русский словарь по ключевой системе», 1897, «Китайско-Русский словарь по графической системе», 1891), Павел Степанович Попов («Китайско-русский словарь», 1879, «Краткое введение к изучению китайского языка», 1908), Дмитрий Матвеевич Позднеев («Новый иероглифический японо-корейско-китайский словарь как попытка определения минимального числа иероглифов, общих для трех яызков», 1910), Апполинарий Васильевич Рудаков («Практический словарь служебных слов литературного китайского языка», 1927), Петр Петрович Шмидт (Петерис Шмитс) («Опыт мандаринской грамматики», 1915, «Лингвистическое введение в изучение китайского языка», 1900/1901).
Представляется возможным утверждать, что к началу 20 века китаистика в России была развитой отраслью знаний о языке, в которой применялся метод сравнительно-исторического языкознания. Китаистика того времени обладала системными знаниями о языковом материале (фонетике, лексике и грамматике китайского языка) и была готова к восприятию идей структурной лингвистики (в подтверждение данного утверждения смотри работы — Алексея Ивановича Иванова, Василия Михайловича Алексеева, Александра Ефграфовича Любимова, Георгия Феофановича Смыкалова). Именно в тот момент зарождается национальная структурная школа китаистики, продолжается дальнейшая специализация китаистов, занимающихся различными проблемами китайского языка.
Признание основ лингвистики Ф. де Соссюра языковедами всего мира позволило уточнить и применить новый лингвистический метод внутренней реконструкции для исследований китайского языка, работа была распределена по следующим направлениям: структуральное направление (язык структурен), социологическое направление (язык социален), психологическое направление (язык психологичен). Язык анализировался в синхроническом и диахроническом ключе.
Используя данный метод, ученые занимались проблемами фонетики и фонологии (В.М. Алексеев, Ю.К. Шуцкий, Б.А. Васильев), лексикологии (В.С. Колоколов, И.М. Ошанин), грамматики (Е.Д. Поливанов, А.А. Драгунов, А.Г. Шпринцин), расшифровки древней (иньской) письменности и истории языка (Ю.В. Бунаков) и создании истории китаистических исследований (П.Е. Скачков).
Работы проводились в стенах Азиатского музея, Коллегии востоковедов (в последствии – Институт востоковедения АН СССР), Института яфетических языков (позже – Институт языка и мышления), Центрального и Петроградского институтов живых восточных языков (позже – Московский институт востоковедения), Института китаеведения (позже – Институт Дальнего востока), Всероссийской (всесоюзной) научной ассоциации востоковедения, Туркестанского восточного института, Коммунистического университета трудящихся Востока.
Изыскания в области фонетики, лексики, грамматики, исследования иероглифического письма и латинизации китайского языка (в русле структурной лингвистики) постепенно готовили основу для уточнения вопросов общего языкознания о сущности языка (в широком понимании) и частного языкознания о природе китайского языка, его уровнях, истории, диалектологии и реконструкции.
Развитие китаистики (после Великой отечественной войны в АН СССР, Московском институте востоковедения, Институте Дальнего востока, Сибирском и Дальневосточном отделении АН СССР, МГУ, Восточном факультете ЛГУ и др.) представляет собой этап развития науки, в ходе которого решались проблемы общего языкознания (на материале китайского языка) и строя китайского языка (Н.Н. Коротков, Ю.В. Рождественский, В.М. Солнцев, С.Е. Яхонтов), фонологии, морфологии, лексикологии, синтаксиса, стилистики (В.И. Горелов, Т.П. Задоенко, Б.С. Исаенко, А.М. Карапетьянц, И.Д. Кленин, Н.Н. Коротков, А.Ф. Котова, Б.Г. Мудров, И.М. Ошанин, М.К. Румянцев, А.Л. Семенас, Н.В. Солнцева, Н.А. Спешнев, Тань Аошуан, Н.И. Тяпкина, А.А. Хаматова, Е.И. Шутова, С. Б. Янкивер), истории языка (И.С. Гуревич, И.Т. Зограф, М.В. Крюков, Т.Н. Никитина, М.В. Софронов, Хуан Шуин, В.Ф. Щичко, С. Е Яхонтов), диалектов и национального языка (О.И. Завьялова, Ю.В. Новгородский, М.В. Софронов, А.Г. Шпринцын), машинного перевода (А. А. Звонов, В. И. Жеребин, В.А. Воронин, А.А. Ларин).
Китаистика этого периода подготовила основу для конструирования (в дальнейшем) высших уровней китайского языка, построения динамической системы китайского языка в языке (в широко понимании), уточнения природы языковых процессов.
Разработка (в общем языкознании) лингвистической методологии дескриптивизма (метод исследования формы, Л. Блумфильд), глоссематики (метод исследования отношений, Л.Ельмслев) и генеративной лингвистики (метод описания порождающих структур, Н. Хомский), использование данных методов в российской китаистике привели к расцвету синтаксических (несемантических) теорий.
В российской китаистике – это работы (применение метода анализа синтаксических связей) Н.В. Солнцевой (Солнцева Н.В. Теоретическая грамматика современного китайского языка (проблемы морфологии). – М., 1978. – 152с.), К.В. Антонян («Результативные конструкции в современном китайском языке» — Автореф. дисс…. Канд. Филол. Наук. – М., 1994. – 22с.), Е.И. Шутовой («Синтаксис современного китайского языка», 1991), Артемия Михайловича Карапетьянца (Докт. дисс. «Типология основных единиц китайского языка», 1992), Тань Аошуан («Проблемы скрытой грамматики» — Автореферат дисс… д-ра. филол. наук. – М., 1995. – 43с.), Бориса Юрьевича Городецкого, Сергея Анатольевича Старостина («Реконструкция древнекитайской фонологической системы» — М., 1989. – 727с.), Владимира Анатольевича Курдюмова («Идея и форма. Основы предикационной концепции языка», 1999, «Предикация и природа коммуникации», 1999).
Признание синтаксической (неморфологической, нестатической) сущности языка, в свою очередь, определяет необходимость обоснования его динамической структуры (метод исследования языка как системно-динамического целого, метод обоснования динамической структуры языка).
В рамках данного метода языковой процесс может быть представлен как некое проявление («диктум») динамики «от» (модус) и «к» (адрес).
Принципиальным моментом для построения данной модели является то, что модус, диктум и адрес являются существующими внутри языкового процесса, что, однозначно, определяет статус всех языковых процессов как неких частных проявлений динамики языка.
Природа (динамика) языкового процесса предполагает обязательную реализацию всех трех структурных компонентов (модуса, диктума и адреса). «Субъективное» выделение или игнорирование последних позволяет понимать различие в типах языковых процессов и строить их типологию (гносеология языка), языку – структурировать свою динамику (онтология языка).
Используя метод представления языка как системно-динамического целого (обоснования динамической структуры языка), возможно системно представить следующие языковые процессы (в китайском языке):
— всеобщее говорение (в традиционной терминологии — народно-разговорная речь, модус — адрес) как процесс, для которого модус (стремление осуществляться в динамическом языке) и адрес (совокупность постоянно обновляющихся посредством языка представлений) являются ключевыми;
— профессиональное говорение (профессиональный язык, диктум — адрес) как процесс, для которого личностное начало не является классифицирующим;
— диалектное говорение (диалектный язык, модус — диктум) – процесс, в котором оттеняются предицирующее начало и вариант проявления языковой динамики (без эксплицитного адреса).
По аналогии могут быть включены в данную систему такие процессы как идиолектное говорение (идиолектный язык, выраженный модус), литературное говорение (литературный язык, диктум) и национальное говорение (национальный язык, адрес).
Данное положение позволяет нам создать абстракцию динамики структуры языка первого уровня (модель языкового процесса):
— дискурс высшего уровня (описан выше);
— дискурс языка определенного типа (активный тип, номинативный тип, эргативный тип; изолирующие языки, флективные языки, агглютинативные языки, инкорпорирующие языки);
— дискурс стиля — бесконечного множества текстов (стиль повседневного общения, газетно-публицистический стиль, стиль художественной литературы, научный стиль, официально- деловой стиль, производственно – технический стиль).
Кроме того, на системной основе находят свое место такие типы языковых процессов как:
— дискурс грамматики (предложение, представляет собой выраженный модус);
— дискурс лексики (лексика, эксплицитный адрес);
— дискурс фонемы (фонетический уровень, «остаток» динамических процессов, диктум).
Подытоживая вышесказанное, отметим, что необходимость разработки метода, представляющего язык как системно-динамическое целое (метода обоснования динамической структуры языка), обусловлена тенденциями в изучении китайского языка. Сам метод основывается на идеях российской китаистики и может быть применен для систематизации разноуровневых динамических процессов в китайском языке.
Применение данного метода, сочетающего в себе идеи школ структуры и динамики языка, определяет методологию наших настоящих и будущих изысканий.
