Являясь продолжением моей вчерашней статьи, этот материал неожиданным образом перекликается с постом недельной давности от другого автора Хабра про техническую разведку ЦРУ. Такой вот спин-офф.

Вчера мы рассмотрели технологические вопросы обеспечения движения крылатых орбитальных машин в атмосфере. В качестве примера были взяты опытные образцы беспилотных ракетопланов — БОР-4 и БОР-5. Однако для проверки ответов на эти вопросы необходимо было отпустить этих птичек полетать вокруг нашей планеты. А потом приземлить где-нибудь — не разбив, не потеряв, а главное не передав в руки наших визави по Холодной войне. Разумеется, их разведка не дремала и стягивала наблюдательные силы в предположительные районы приземления секретных аппаратов.

Полседьмого утра по местному времени 4 июня 1982 года БОР-4 под шифром Космос-1374 плавно сел на воду в удалённом районе Индийского океана. Игра началась.


Съёмка наших действий по эвакуации БОР-4 с американского самолёта-разведчика

Пилотируемый орбитальный полёт, без сомнения, является наиболее захватывающим воплощением технического прогресса. Вот он — настоящий шаг человечества в космос. Повинуясь воле пилота корабля, многотонная машина минует звуковой барьер, выходит на «гиперзвук» и преодолевает притяжение матери-Земли. Или же на колоссальной скорости входит в атмосферу, элегантным манёвром гасит скорость и садится на штатную ВПП. Ну разве что немного потрясёт. Примерно так это выглядит в научно-фантастических фильмах, рассказывающих нам, как оно будет — и не имеет ничего общего с реальностью.

В реальности же дерзнувшего с равной вероятностью испепелит и размотает до винтиков весьма интересными эффектами планетной атмосферы, если он не предпримет заранее особые меры. Я постараюсь вам рассказать, как на самом деле решались две важнейшие задачи суборбитальной космонавтики — теплозащиты и аэродинамики — на примере испытательных прототипов проекта «Буран» — беспилотных орбитальных ракетопланов БОР-4 и БОР-5.

29 октября 1988 года, 6:23:49 мск. Космодром Байконур, стартовая площадка 110.

Только предпусковая подготовка длилась больше года, а финальные операции начались ещё в 13 часов накануне. Буран в пакете с ракетой-носителем уже некоторое время стоят на стартовом столе, обвешанный различными кабелями, шлангами, удерживаемые площадками обслуживания. За десять минут до непосредственно старта нажимается кнопка Пуск, и «Энергия»—«Буран» с пусковым комплексом становятся полностью автоматической системой, которая не запитана от земли и управляется лишь своими компьютерами. За эти десять минут должны отсоединиться все внешние системы.

За 51 секунду до старта по всем системам проходит код отмены пуска. От изделия невовремя, с задержкой на 38 секунд, отошла платформа азимутальной ориентации, регулирующая гироскопы, стартовый комплекс не получил от неё доклад о фиксации и мгновенно выдал команду на аварийное прекращение пуска. Тут же принимается решение об отмене старта, сливе компонентов топлива и переносе на 15 ноября.

Вчера мы рассмотрели предпосылки к созданию советского космического челнока и проследили за выработкой его концепции. Сегодня же увидим, что влияло на формирование его облика, определяло технические характеристики и как началась история того «Бурана», который мы знаем.



К концу 1974 года Валентин Глушко «завладел» главным космическим предприятием — НПО Энергия — и теперь готовился к тому, чтобы превзойти Королёва и американцев благодаря созданию на Луне постоянной базы. Однако эти планы были под угрозой — военные желали получить полноценный ответ заокеанскому Шаттлу. Валентину Петровичу ничего не оставалось, кроме как пойти у них на поводу. Но лунную программу спасти он всё же попытался.

«Буран» стал, пожалуй, последним масштабным техническим достижением советской космонавтики. Огромный космический корабль, запущенный сверхтяжёлой ракетой и совершивший полностью автоматический полёт, он стал настоящим глотком свежего воздуха для народа задыхающейся страны. Его разработчики прошли длинный путь, начало которого мы рассмотрим в этой статье.

Предпосылки

Для того, чтобы понять, почему «Буран» стал именно таким, нам следует вернуться в конец шестидесятых годов и переместиться в США. Там завершалась подготовка к лунным миссиям, однако чиновники NASA уже думали над тем, что делать дальше. К началу 1969 года стало ясно, что программа «Аполлон» не будет продолжена после выполнения первичных задач, а значит космическому агентству придётся что-то изобретать, чтобы сохранить пилотируемую программу. Рабочая группа по космосу под руководством вице-президента страны Спиро Агню обратилась к четырём компаниям для того, чтобы собрать их предложения по многоразовой космической системе. По планам рабочей группы такая система позволила бы организовать в будущем экспедицию на Марс, а также снабжать масштабную космическую станцию и даже космический завод.


Старт Аполлона-11 к Луне

Во вчерашней статье я касался вопросов рождения идеи, нюансов разработки и перипетий создания первых прототипов «Спирали» — первого пилотируемого орбитального самолёта СССР. Но неужели всё так и осталось на бумаге, в виде деревянных макетов или беспилотных аналогов? К концу 1970 года казалось, что на амбициозном проекте можно было ставить крест. От машины отказался её единственный потенциальный заказчик, родное министерство не желало поддерживать сложный и отчасти непрофильный проект, генеральный конструктор умер, а большинство проектировщиков переключали на другие задачи.

Однако сегодня мы коснёмся темы натурных испытаний экспериментального пилотируемого орбитального самолёта («ЭПОС») и проследим судьбу проекта «Спираль» до конца.

Советский космос ассоциируется с именами Гагарина и Королёва, многие вспомнят названия «Восток», «Союз», а чуть более продвинутые – «Восход», «Прогресс», «Протон». Все эти корабли объединяются одной ключевой особенностью: они одноразовые. Но в СССР собирались строить и многоразовые корабли. Один даже построили, и в 1988 году он слетал в космос единожды (иронично!) – сегодня мы знаем его как «Буран». Но задел под него начали закладывать задолго (60-е!) до начала проектирования. Увы, эти наработки не были доведены до конца, но всё же, в отличие от своего наследника, они дошли до наших дней, пусть и в виде многочисленных прототипов, известных под общим именем «Спираль». Об истории создания первого орбитального самолёта эта статья.

Космос – дело тонкое. Если это пилотируемый космос, то тонкое вдвойне, а уж с крылатыми аппаратами всё совсем сложно. И пусть дело происходит на заре нового века человечества, но ведь сильнейшей сверхдержаве с гигантским научным потенциалом (как своим, так и трофейным) по силам освоить даже самые трудные и сложные задачи, особенно если за них берутся лучшие коллективы. Проект многоразового космического корабля Dyna-Soar прямо говорит об обратном. Перспективная машина не пошла дальше макетов, и если бы не её наследие, то быть бы ей забытой. Однако так вышло, что без неё не было бы SpaceShuttle, а значит, вероятно, и отечественных «Спирали» и «Бурана», так что нельзя говорить об советском крылатом космосе, не затронув Dyna-Soar.

В конце 19 века уже всё было готово для изобретения самолёта. Вот тебе теория о подъёмной силе крыла, вот тебе компактный двигатель внутреннего сгорания. Но ни у кого не получалось — аппараты в полёте были неуправляемыми и падали. В результате полноценно летающий самолёт собрали двое самоучек из американской глубинки.

Про образование не шучу — Уилбер и Орвилл Райт даже школу не закончили.
В чём прикол братьев Райт и чем их история поучительна для менеджеров проектов?
Может, они были богатые сумасброды? Да нет, всего лишь средней руки предприниматели — владели магазином велосипедов и веломастерской.

В общем, хотите поскорее запустить работающий прототип — урезайте хотелки. А теперь следите за руками:

Как я уже писал в статье о советской межконтинентальной крылатой ракете Буря, в первые годы ракетной эры ещё не было ясно, какая боевая межконтинентальная ракета эффективнее – баллистическая или крылатая. Обе они, как считалось, имели свои плюсы и минусы, которые уравновешивали друг друга. Неудивительно, что по обе стороны Атлантики велась активная работа в обоих направлениях.

Историю отечественных крылатых программ мы уже знаем, а сегодня мы познакомимся с американской разработкой – Navaho.

Все мы сильны задним умом, особенно если обладаем послезнанием. Тем грустнее бывает взглянуть на проекты, которые сегодня кажутся заранее обречёнными, но в своё время были отлично проработаны и даже после первых неудач на испытаниях перед самым закрытием буквально кричали: «конструкторы всё исправили, теперь всё будет как надо!» Особенно часто такое ощущение возникает при изучении советских космических программ. Ну или не совсем космических, но конкурирующих с ними. В середине 50-х ещё не было очевидно, что перспективнее — межконтинентальные баллистические или крылатые ракеты. И наш сегодняшний герой — из последних.