2014-й стал переломным годом для моей карьеры в Интел. В начале 2013-го меня назначили генеральным директором по R&D в России – и мне казалось, что теперь все дороги будут открыты. От перспектив сделать что-то хорошее и для Интела и для России за спиной прямо-таки росли крылья. Но не тут-то было.
Год сразу начался по-дурацки — я полетел в Новосиб в легкой курточке и простудился на тамошнем морозе. В Сибири погода вообще коварная. У нас — минус 30 это адский ад из‑за высокой влажности. А там сухо, солнечно, тихо и ощущается как минус 10, в худшем случае минус 15. А на самом деле те же самые минус 30. И в результате вместо поездки на Олимпиаду в Сочи я сидел дома и болел две недели. Ну а потом началось — в конце февраля — начале марта Россия присоединила Крым, а в апреле начались бои на Донбассе. Нас обложили санкциями. Ну и на корпоративном фронте ситуация также резко накалилась. В том году я летал в Штаты 6 раз и провел там в общей сложности четыре месяца, уговаривая интеловый истеблишмент не закрывать бизнес в России. Дамоклов меч повис уже тогда, однако судьбе было угодно дать нам еще 8 лет...
Шок и трепет
Поначалу, как всегда, была паника и неразбериха. Никто не понимал, куда бежать и чего бояться. Вспоминается апрельский диалог с Биллом Сэвиджем – директором Developer Product Division, основным стейкхолдером Интел в России. На него тогда работало у нас человек, наверно, 700. Как сейчас помню, разговор этот состоялся в пятницу, часов в 6 вечера в санта‑кларовском офисе SC12. Обычно амеров в пятницу из офиса «сдувает» в половине 4го. Ну самый край в 4. Но Билл не уходит — переживает отчасти за Россию, но больше за свою карьеру. И мы уже несколько часов гоняем по кругу его страхи — фантомные и реальные.
