Когда я запустила первую симуляцию червя, ветра Санта-Аны дули уже сильно. Я не хакер, но это было просто: открываешь оболочку терминала, вставляешь команды из GitHub и наблюдаешь за бегущим по экрану каскадом символов. Совсем как в фильмах. Пока я искала в пролетающем перед глазами коде узнаваемые слова — neuron, synapse — ко мне подошёл друг, чтобы пойти со мной на ужин. «Секунду. Я тут прогоняю на компьютере червя», — крикнула я ему из офиса.
В корейском ресторане царил хаос: ветер клонил пальмы и гонял магазинные тележки по парковке. Атмосфера казалась сюрреалистичной, похожей на подкаст, проигрываемый с удвоенной скоростью. «Чем ты там занимаешься? Киберпреступлениями?», — спросил друг. Я попробовала ему объяснить: «Нет, не червя типа Stuxnet. Настоящего живого червя».
Когда я добралась домой, было уже темно, а в Альтадене уже загорались первые искорки пожаров. На моём ноутбуке меня ждал червь в объёмной пиксельной коробке. Заострённый с обоих концов, он висел в тумане из частиц, странно прямой и неподвижный. Разумеется, он никогда не был живым. Но мне он казался мертвее мёртвого. «Браво», — сказал мне Стивен Ларсон, когда я написала ему тем же вечером, — «вы добились состояния «hello world» в симуляции».
