В школе я очень любил биологию, но у неё была очевидная проблема. Эволюция — суть жадный алгоритм, который мгновенно вознаграждает за небольшие улучшения. Тысячи лет постепенных улучшений, и вот перед вами утконос.
Проблема в том, что у него есть глаз. И другие сложные органы. А у тех же птиц есть крылья. И никакой жадный алгоритм не даёт понять, как можно тысячелетиями отращивать половинку крыла. Эта штука не просто не помогает, а откровенно мешает.
Крыло работает только тогда, когда целое. Половина крыла не даёт оторваться от земли.
Примерно такой же вопрос к сложным мутациям. Как так можно поменять пару букв в коде, чтобы он вдруг стал отлаженной библиотекой с чем-то полезным?
Ну или вот хвост павлина. Как можно развить такую длинную бесполезную штуку, которая люто нравится хищникам? Разве не должны были выжившие павлины стать ловкими и короткохвостыми?
Свои ответы я получил уже довольно поздно, но помню, как был рад их услышать. И наблюдая за идущим сейчас холиваром про теорию Дарвина, вижу много людей, которые задают те же самые вопросы.